Семейный портрет с колдуном
Шрифт:
Самюэль.
Зеленоглазый юноша.
Благородный рыцарь.
Оказывается, я любила его. Любила всегда, с самого детства. Любила – и сама погубила… Я коснулась щеки колдуна – она была холодная, как каменная.
– Помогите... – прошептала я, отползая от неподвижного тела на коленях, а потом закричала – громко, в паническом ужасе: - Помогите! Кто-нибудь!..
Я была уверена, что никто не откликнется, но почти сразу же в коридоре раздались быстрые шаги – кто-то бежал к двери, кто-то распахнул ее, и вот уже сэр Томас отталкивает меня, чтобы не мешала,
Я смотрела, как сэр Томас снимает с цепочки на груди крохотную бутылочку, откупоривает крышку и капает пару капель алой жидкости графу на губы. Вирджиль Майсгрейв глубоко вздохнул и приоткрыл глаза. Взгляд был мутный, стеклянный. Боже, у него ведь не было левого глаза… Откуда же?.. Как же?..
– Вы знали, сэр Томас, – сказала я, по-прежнему стоя на коленях. – Вы знали, что я жила здесь.
– Вспомнили, всё-таки, - проворчал он, похлопывая Вирджиля по щекам. – Говорил я, что ничего хорошего из этого не выйдет. Вот и не вышло. Хотя… - он встряхнул своего хозяина без особой нежности, - не прибили – и то счастье.
– Помоги подняться, - хрипло и с трудом выговорил колдун, хватая рыцаря за плечо.
Сэр Томас подхватил хозяина поперек туловища и усадил в кресло. Я тоже поднялась, отряхивая осколки зеркала с юбки. Наши с графом взгляды встретились.
– Самюэль? – спросила я. – Который преступник?
Я ожидала, колдун сразу отвернется, но он и не подумал прятать глаза. Наоборот, смотрел на меня в упор. Без смущения, даже с вызовом.
– Как ты мог решать за меня? – продолжала я тихо, но чувствуя, что злость и гнев всё больше и больше захлестывают. Решил сам! Решил так, как захотел! Раз за разом стирал мне память! Лишил воспоминаний, лишил моей настоящей жизни!..
Я не ждала, что он мне ответит, но он ответил. И сказал пусть и прерывающимся голосом, но твердо:
– Я тебя защищал.
Он считал, что поступил правильно. Он ни о чем не сожалел. И это взъярило меня сильнее, чем когда я решила, что Вирджиль Майсгрейв убил моих родителей.
– Но я тебя об этом не просила, – процедила я сквозь зубы.
Сэр Томас сделал шаг вперед, словно собирался встать между мною и Вирджилем. Хотел защитить своего хозяина от меня или меня – от своего хозяина? Но колдун чуть повел рукой, и старый рыцарь сделал пару шагов назад, сердито кусая седой ус. Колдун приказал не вмешиваться. Он только и делал, что приказывал, решая всё за всех!..
– Ты украл у меня жизнь, понимаешь? – я пыталась сдержать эмоции, но не смогла.
– Наша жизнь – это наши воспоминания. А всё было ложью! Вся моя жизнь была ложью!..
– Нет, - жестко ответил Вирджиль.
– Наша жизнь – это только настоящее. Ты жива, и остальное не имеет значения.
– Это ты не имел права красть у меня жизнь! – я бросилась на него с кулаками, и сэр Томас не остановил меня.
Я налетела на колдуна и ткнула его в плечо, а потом в грудь. Он закашлялся, и я застыла со сжатыми кулаками, не решаясь больше ударить. Сэр Томас решительно отстранил меня и протянул Вирджилю
– Что остановилась? – спросил он меня, возвращая лекарство сэру Томасу. – Давай, бей дальше. Даже сопротивляться не стану, если тебе будет приятно.
Он оперся о подлокотники кресла и встал – тяжело, но встал передо мной, не делая попытки защититься, не пряча взгляда. Он считал, что прав.
– Наша жизнь – это наши воспоминания, - сказала я почти с ненавистью.
– А ты украл их у меня.
– Нет, не так, - возразил он. Солнце светило немного сбоку, и теперь я ясно увидела, что левый глаз у него – не настоящий. Слишком яркий, слишком прозрачный, чтобы быть живым.
– Наша жизнь – это настоящее, - продолжал Вирджиль.
– И только это важно. Ты жива, и никакие воспоминания не помешают.
– Некоторые – помешают! – меня бесили его уверенность, его холодность, и теперь я сомневалась уже в настоящих воспоминаниях. Были ли на самом деле тот юноша, который плакал, обнимая маленькую девочку в сундуке. Был ли тот добрый Джиль, который играл с Эмили в прятки? И Самюэль, который целовал меня на качелях?
– Только жизнь имеет значение, - возразил он.
– Не представляю, как вписываются в эту жизнь твои скачки на леди Хлое!
Вот сейчас он потупился! Скромник! Ха!.. Имя, как в насмешку! Девственник из него был такой же, как из меня - единорог!..
Сэр Томас кашлянул, привлекая к себе внимание, но мы с Вирджилем даже не взглянули в его сторону.
– Хотел жениться на мне, - я рубила воздух ребром ладони в такт словам, - а потом воспользовался тем, что я забыла о твоих клятвах, и устроил… устроил… Это было втройне омерзительно, Вирджиль Майсгрейв!
Сэр Томас снова кашлянул, но он мог сейчас польку танцевать – никому до этого не было дела.
– Мне нужно было, чтобы ты уехала, - колдун по-прежнему стоял передо мной, хотя его заметно пошатывало. – Чтобы ты сбежала…
– Именно этого мне очень хочется сейчас, - ответила я совершенно искренне.
– Эмили… - начал он, но я остановила его, выставив ладонь.
– Ничего не говори, Вирджиль Майсгрейв. Ничего. Мне надо побыть одной. Пока я не хочу тебя видеть. Никого не хочу видеть.
Развернувшись, я пошла прочь из спальни колдуна, и уже закрывая двери, услышала, как сэр Томас ворчит, требуя, чтобы колдун немедленно лег в постель:
– Она не добила, давайте протяните ноги по собственной воле. Колдовской удар – это вам не шуточки, милорд…
Я заперлась в своей комнате (да! это и правда была моя комната!), отказавшись от обеда и ужина. Вернувшаяся память подсказывала то, что я раньше не замечала. Зарубки на косяке – это я мерила свой рост на каждый день рождения. Процарапанная смеющаяся рожица на стене в углу – Летиция наказала меня за непослушание, но я и в углу смогла развлечь себя игрой. А вот тут раньше висело зеркало, в которое я смотрелась и думала – достаточно ли я красива, чтобы Вирджиль полюбил меня так, как я люблю его…