Семейный портрет с колдуном
Шрифт:
– Или вы – в моей, - сказала я.
Мы ударили магией одновременно – я и королева. Я – в Аселина, а она – в леди Икению. Те не смогли ни увернуться, ни защититься, и спустя секунду в комнате находились лишь мы с её величеством, а Майсгрейвы лежали возле стены.
– Это Джиль вас обучил? – ласково спросила её величество. – Неплохой удар. Но со мной вам не справиться, дорогая. Я старше вас и сильнее.
– Я а – смелее и моложе, - ответила я дерзко. – И на моей стороне правда.
– Ах, правда! – саркастически засмеялась она. – Какое грозное оружие! Я вся дрожу! Так чего вы хотите?
–
– Рассказывай сказки! – королева показала в улыбке белоснежные розовые зубки, но улыбка больше походила на оскал хищного зверя. – Ты пришли сюда не мстить за семью, а спасать своего колдуна. Но я не отдам его тебе, леди Эмилия, ни за что не отдам.
– Тогда ты умрешь, ведьма! – пообещала я, отбросив всякую вежливость, как и она.
– Какие угрозы! – королева в притворном ужасе прижала ладонь к щеке. – А ведь это – государственное преступление.
– Это – наказание паучихи, сосущей чужую кровь!
– не осталась я в долгу.
– Ах ты, дерзкая девчонка! – королева потеряла самообладание, и лицо её прочертила сеть мелких морщин. – Ты – никто против меня.
Я переоценила свои силы, потому что она скрутила меня на расстоянии, чуть пошевелив пальцами. Невидимая рука сдавила моё горло, и я упала на колени, хватая воздух ртом. В глазах потемнело и брызнуло красными искрами, легкие словно охватило огнём… Я почти потеряла сознание, но тут хватка на горле ослабела, и мне удалось вздохнуть.
– Поняла разницу между нами? – раздался над моей головой голос королевы. – Даже Джиль не может пойти против меня, а ты – всего лишь жалкая недоучка!..
Её величество стояла надо мной – ужасающе грозная в своей кровавой красоте, зло сверкающая глазами.
– Поняла… разницу… - прохрипела я, откашливаясь. – У меня есть всё – талант, любовь, счастье… а у тебя… ничего нет…
– Что ты сказала? – сухо расхохоталась королева. – У меня – ничего нет? Деточка, у меня есть всё, что нужно женщине – власть, красота, молодость. Любовь и счастье – этим утешаются неудачники.
– Ничего нет… - повторила я и подняла руку, разжимая ладонь, - только и остались… незабудки…
Королева отшатнулась так, словно на моей ладони были не крохотные голубые цветки, а парочка ядовитых змей.
Только в глазах её величества не было страха, в них были… слёзы…
Эмоции… Душевное волнение… Вот уязвимое место любого колдуна…
Я вложила в этот удар всё своё колдовское умение, что успела приобрести под началом Вирджиля. Отбросить, скрутить, но не убить… Потому что ведьма в короне была права – я пришла не убивать…
Королеву метнуло через всю комнату и припечатало к огромному зеркалу, высотой от пола до потолка. Серебристая поверхность треснула, будто покрывшись сетью мелких трещин, и хрупкая фигурка женщины в белом платье теперь напоминала бабочку, попавшую в паутину. Но я знала, что внешность обманчива, и что передо мной – самая настоящая паучиха. Её тело сползло на пол, пальцы, цеплявшиеся за потрескавшееся зеркало, были
Я подошла ближе и опустилась рядом с королевой на колено, вглядываясь в помертвевшее лицо.
Она открыла глаза – медленно, с трудом, но взгляд был осмысленным, и если бы можно было убивать взглядом, я уже валялась бы бездыханной.
– Отпустите Вирджиля, - произнесла я громко и раздельно. – Если хотите остаться живы, откажитесь от него сами.
– Девчонка!..
– прошипела королева еле слышно. – Никогда!..
– Очень жаль, если вы не желаете договариваться, - я взяла королеву за запястье, нащупывая пульс.
– Что ж, тогда вы умрете своей смертью, ваше величество. От старости. Знаете, я заметила странную особенность – чего бы мне ни пожелалось, то всегда происходит. Сломалась карета, когда я не хотела в ней ехать, порвались струны у виолончели, а когда мне захотелось поскорее покинуть ваш дворец, служанка принесла вам цветочную вазу с незабудками. Вот и теперь – я очень хочу, чтобы вы поскорее состарились. Чтобы вы покинули этот мир, дали всем нам жить спокойно… - я говорила и видела, как стремительно тает колдовская красота – исчезает юношеская припухлость щек, редеют волосы, оплывают точеные черты. – Никто не пожалеет о вашей смерти, - последние слова я произнесла с особым удовольствием: - Даже сэр Томас.
Она боролась со мной. Вернее – пыталась бороться. Но после упоминания о сэре Томасе – сдалась. Я почувствовала, как рухнул магический щит, который она выставила против меня, и теперь оставалось совсем немного, чтобы избавить мир от ведьмы… и освободить Вирджиля…
Мой муж появился передо мной, как колдовское видение. Схватил за руку, разжимая пальцы, чтобы я выпустила запястье королевы Гвендолин.
– Не надо, Эмили! – услышала я голос Вирджиля. – Остановись, не делай этого.
Я не успела ответить, потому что меня опередила королева.
– Не мешай ей, Джиль, - выдохнула она сморщенными губами.
– Пусть делает то, зачем пришла. Я устала… Мне хочется покоя...
Но Вирджиль уже оттащил меня в сторону, а над королевой склонился сэр Томас – в кольчуге, с суровым обветренным лицом. Он подхватил королеву под спину и помог сесть, подпирая плечом.
– Что это ты раскисла, Гвен? – заворчал он, как обычно ворчал на маленькую Эмили, когда та пускала слезу, капризничая по любому поводу. –Ты всегда так любила жизнь, тебе не к лицу просить о смерти, - он подхватил её величество и перенёс к креслу, усадив поудобнее.
– Я дорого заплатил, чтобы ты жила. Неужели, хочешь, чтобы моя жертва была напрасной?
– Так вы спасли её, - я не особенно удивилась этой новости. – Пожертвовали собственным сердцем ради паучихи?..
– Эмили, - тихо осадил меня Вирджиль, а сэр Томас и вовсе не обратил на мои слова внимания.
– Ну и к чему слезы, Гвен? – говорил он, поглаживая правительницу по руке с выступающими старческими венами. – Не плачь, испортишь личико.
Королева и правда плакала – слезы катились по впалым щекам и падали на белое платье. Она подняла голову, и наши взгляды встретились. Теперь передо мной была не сияющая красавица, а женщина средних лет, измученная жизнью, усталая, несчастная… Несмотря на мою ненависть к ней, я вдруг ощутила ещё и жалость.