Семибоярщина
Шрифт:
— Вот это — рыцарь! Побратаемся, пан! — воскликнули воодушевленные офщеры.
Ходзевич стал целоваться с ними, меняясь оружием. С Ржевским он поменялся саблей, с Добушинским — кинжалом, с Кравцом — пистолетом и с Одынцом — перевязью.
В этот миг дверь отворилась, и в горницу вошел королевский офицер.
— Здесь пан Ходзевич от Сапеги? — спросил он.
Ходзевич отозвался.
— Король просит пана к себе!
Ходзевич растерянно встал и покачнулся. Его новые приятели расхохотались.
— Что,
— Постой, — сказал Кравец, — я помогу тебе. Пойдем! Скинь жупан!
Ходзевич послушно разделся. Кравец вывел его на двор и вылил ему на голову ведро воды. Ходзевич протрезвел сразу.
— Ну вот, теперь и иди! — сказал Кравец.
Ходзевич вернулся и оделся.
— Ночевать к нам!
— Мы будем ждать тебя с венгерским! — сказали ему новые приятели.
Ходзевич поблагодарил и вышел в сопровождении королевского офицера. Они приблизились к королевской ставке, и офицер вошел доложить о нем. Через минуту он вернулся и ввел Ходзевича в кабинет короля.
Там за большим круглым столом сидело несколько человек. С длинными седыми усами, с нависшими бровями и совершенно черным чубом сидел гетман Жолкевский; против него красавцы графы Потоцкие; с огромной головой и львиной гривой королевский канцлер Лев Сапега, далее патер Мошинский и между ними король с золотой цепью на шее, бледный, худой, с усталым взором. У дверей Ходзевич, к своему удивлению, увидел Мархоцкого, но не того пышного воина, каким он привык видеть его пред войском, а усталого, забрызганного грязью, в изорванном жупане и с саблей без ножен.
При входе Ходзевича взоры всех устремились на него. Поручик поклонился и преклонил пред королем колено. Король милостиво кивнул ему головой, после чего сказал:
— Я слышал, пан, что вы от князя Сапеги к нам совсем приехали? Сейчас вы ни к кому еще не определились, так мы хотели дать вам поручение.
— Як услугам вашего величества! — ответил Ходзевич.
— Мы знали это! Поручение вот в чем. За Тулой или в тех местах ходит Зборовский со своим войском. Ему надо передать это письмо! — И король взял из рук Сапеги конверт и передал его через Жолкевского Ходзевичу.
— Слушаюсь! — ответил тот.
В беседу вступил Жолкевский:
— Надо прибавить, что это поручение требует большой осторожности: везде по дороге шныряют шиши, из Москвы двинулось большое войско. Вам надо избежать много опасностей.
— Я знаком с ними и надеюсь на свою саблю, — гордо ответил Ходзевич.
— Так, — Жолкевский улыбнулся, — иначе не должен говорить польский рыцарь; но храбрость храбростью, осторожность же не лишня!
— Можете идти! — сказал король. — Когда вы едете?
Ходзевич покраснел. Ему хотелось пред отъездом узнать об
— Если можно, завтра вечером.
Король кивнул головой.
— Не позднее! — сказал Жолкевский и прибавил: — Скажите Зборовскому от меня на словах, что я рассчитываю на его помощь и обещаю ему… Впрочем, это потом!
Ходзевич поклонился и вышел.
Едва он перешагнул порог палатки, как его нагнал Мархоцкий. Они поцеловались.
— Ты куда? — спросил Мархоцкий.
— К офицерам пана Струся!
— Я с тобой! Авось не прогонят.
— Я не узнал тебя. Откуда ты?
— Бежал! — ответил Мархоцкий. — Русские задали нам перца в Иосифовом монастыре! Гонсевский теперь сидит в Белой, как волк в капкане. Я пришел за помощью.
— И что?
— Жолкевский идет. И пора: не пойдут наши, русские здесь будут!
Эти новости взволновали Ходзевича. Он прибавил шагу.
— Поход! — сказал он, входя в палатку приятелей.
Офицеры вскочили.
— Куда? С кем?
— Вот он расскажет! Пан Мархоцкий! — указал Ходзевич на своего спутника.
Кто не знал в то время Мархоцкого, имя которого наравне со Зборовским, Лисовским, Рожинским, Сапегой, Заруцким гремело в польских и русских войсках и наводило панику на мирных обывателей! Офицеры наперерыв бросились пожимать ему руку, потом усадили за стол и стали угощать венгерским, наливая его прямо из бочонка.
— Да, поход! — подтвердил Мархоцкий. — Гетман Жолкевский ведет войско на Москву!
— Жолкевский? — удивился Добушинский. — Но ведь он хотел все взять Смоленск и спорил с Потоцким!
— А теперь, — ответил Мархоцкий, — когда я поведал им наши дела, сам сказал: «Нельзя терпеть дольше! Если никто не хочет, я иду!»
— Храбрый старик! — с восторгом вскричал Ржевский.
— А что пан им поведал? Не секрет? — спросил Одынец.
— Нет, — сказал Мархоцкий, — я сказал, что Шуйский собрал огромное войско. Всех поведет Дмитрий Шуйский, с ним Делагарди со своими шведами; князь Елецкий с Валуевым уже двинулись на Можайск, а Хованский с Горном задали нам перца! Да, кабы не казаки, что говорят по-русски, как русские, всем нам карачун был бы!
Офицеры выразили удивление.
— Что же делать! Их несметная сила. Мы заняли Белую, взяли Иосифов монастырь; они тут-то на нас и нагрянули. Гонсевский успел дойти до Белой и там заперся. Может, сейчас там резня идет, а я скорее сюда! Не пойдете вы навстречу, русские здесь будут!
— Война! Вот-то радость, хоть место переменим! — радостно воскликнул Ржевский.
— Подожди, — остановил его Кравец, — может, пан Струсь и не пойдет.
— Он-то? Да он здесь со скуки собак стреляет.