Семиозис
Шрифт:
«Полагаю, ему место в музее. Ты был прав, не разрешив мне прощать. Это сложнее, чем мне казалось. Я пытался уравновесить эмоции фактами, однако у меня плохо получается взвешивать эмоции».
– У нас тоже, – утешил я его. – Даже наши собственные эмоции. Иногда со временем они обретают дополнительный вес или теряют его.
Мне внезапно вспомнился запах трюфеля в Доме Собраний, когда мы той долгой ночью успокаивали стекловаров – и Осберта, моего сына, не видно было нигде, но мы все без слов понимали, что случилось
– Тебе надо бы отдохнуть. – Вайолет села и взяла меня за руку. – Знаешь, ты мог бы стать модератором.
Я попытался представить себе Сильвию девчонкой. Только что выбранным несовершеннолетним модератором. Той, кто хотела не просто выживать. Но ведь Родители явно хотели того же, судя по целям, записанным в Конституции: стремление к радости, любви, красоте и содружеству. Они решили, что для их достижения им надо покинуть Землю. Были ли они правы?
– Стивленд хочет петь, – сообщил я.
Вайолет выгнула свои внушительные брови.
Я попытался представить себе Землю – и не смог. Я попытался представить себе, что пишу историю Мира… но мне уже не удастся узнать очень многого. Слишком многого.
Тем не менее это необходимо было сделать. Я мог бы начать с того, что знаю и что смогу выяснить, чтобы наша история осталась жить, чтобы мы смогли понять, кто мы на самом деле. Наше будущее тоже станет открытием – или, если мы поймем, как пришли к этому моменту, оно станет выбором.
Я встал. Пора возвращаться к работе. К жизненным делам. К жизни, которая постепенно начнет казаться нормальной, хоть уже никогда и не станет прежней.
Вайолет тоже встала.
– Смотри, что я нашла.
Она протянула мне ячеистую корзиночку, а в ней парил кактус размером с ноготь большого пальца, небесно-голубой снизу и коричнево-зеленый сверху, щетинящийся длинными белыми колючками.
– Это Astrophytum echinocactus caeruleus. – Она тщательно выговаривала латинское название. – Их много, и они вырастают большими, метр в диаметре, но они маскируются и летают высоко, так что мы редко их видим. У этого ростка возникла течь, и он упал. Протечки могут приводить к смерти, знаешь ли.
«Протечки опасны из-за уязвимости перед хищниками, – объявил Стивленд. – Под твоей защитой он поправится».
– О, я буду о нем хорошо заботиться. Как обо всех моих кактусах. – Она взяла меня за руку. – Пойдем. Воды и солнца, Стивленд.
«Тепла и пищи».
Под солнцем, почти поднявшимся в зенит, город казался иным. Или я сам стал иным. Не таким травмированным. Дом рядом с Домом Собраний не пострадал при нападении, и его крыша сверкала. Я приостановился полюбоваться, и Вайолет задержалась со мной, оставив теплую ладонь у меня в руке.
Этот дом построили стекловары – и он был одним из немногих, которые пережили столетия и катастрофы без всяких повреждений. Эти стеклянные кирпичи
– Стивленд сказал, что красота – это связующее звено для всех нас, – сказал я. – Любовь к красоте для нас, для него и для стекловаров. Хватит ли этого?
– Это – одно звено, но, наверное, понадобятся и другие. Что мы имеем? – Она потянула меня за руку. – Что нас поддерживает? – Она провела меня мимо палисадника, он тоже остался нетронутым и был усеян цветами, которые со временем дадут плоды и семена. – Мы родом из другого места и пришли сюда. Обе наши расы. Нам всем захотелось быть здесь.
Она увела меня в направлении, противоположном главным воротам, где огонь повредил камни и Стивленда. Выбранная ею дорога избегала и других разрушений. Я вскоре понял, что ей это несложно. Мы повредили друг другу гораздо больше, чем нашему окружению.
– Стекловары тоже вели сельское хозяйство, – добавила она.
– Они уже сейчас хорошо помогают на полях, эти стекловары. Они много всего делают. И технологии… у них были технологии! Они же собраны в музее, да? С этим они тоже могли бы нам помочь.
– Похоже, они мало что помнят, – сказал я. – Но у них тоже есть история.
Она есть – и ее не следует забывать. Я об этом позабочусь. У меня появился еще один проект. Или, вернее, проект был все тот же, но заметно увеличился – и он мог бы еще больше нас объединить.
Мы свернули за угол и приостановились, пропуская людей, возвращающихся с работы, – они все еще были в старой одежде, но кое у кого уже можно было заметить новый шарф или нитку бус. Какой-то мужчина сказал что-то, нам не слышное, и все вокруг него засмеялись.
Вайолет приподняла свой пойманный кактус:
– Надо пойти и пристроить его рядом с остальными.
– Мне нужно изготовить кое-какие инструменты, – сказал я, внезапно кое-что поняв. – Нужны инструменты, рассчитанные именно на стекловаров. Более короткие ручки, и, может, вообще меньшего размера. Надо будет с ними это обсудить.
Я отпустил ее руку, собираясь идти в мастерскую за стеной, где было место для складирования бревен и досок. Мне надо будет идти через главные ворота… Я остановился. Нет. Туда я не пойду. Многие из нас так туда и не ходили. Пользовались западными воротами.
– Дойду с тобой до центральной площади, – решил я.
Оттуда я пройду через западные ворота и пойду по дуге вдоль стены. Но в конце дня я все-таки вернусь через главные ворота. Я увижу разрушения под другим ракурсом – а что-то уже будет отремонтировано. Новый ракурс и новая память.