Семиозис
Шрифт:
– Мы ему нравимся, – сказала Мюриэль. – Вот что значат эти цвета. И нам надо сказать, что он тоже нам нравится.
– Я именно так и думаю, – отозвалась Сильвия. – Нам следует ответить. Но вот как?
Мы все несколько минут бормотали нечто невразумительное. Нам было известно, что бамбук сообразителен, но насколько именно он сообразителен? Что именно надо заметить? Как ответить? А это вообще хорошо?
Сильвия, которая никогда не пыталась ускорить ход обсуждений, негромко разговаривала с Раджей, пока мы не прекратили гомонить, а потом встала и призвала всех к вниманию.
– Мы все знаем, что после
Я растерялся: она действительно назвала мое имя?
– Он может командовать львами, он может направлять котов, он понимает летучих мышей. И лепечущих малышей. – Все засмеялись. – Если кто-то и способен общаться с растением, то это именно Хиггинс. Если ты согласишься, Хигг, конечно, – и если такова будет воля Мира.
Она действительно назвала мое имя! Если я соглашусь… Я помнил Правила Октаво: растения способны видеть, и думать, и все такое, но растения мыслят не как фиппы и уж тем более не как люди… наверное. Я понятия не имел. И я могу ляпнуть какую-нибудь глупость и оскорбить его. Я так и не придумал, как коснуться мускусной мыши и не провонять, а что способно сделать оскорбившееся растение? Правила Октаво оптимизма не внушали. Ну почему, почему именно я?
– Раджа будет помогать тебе в плане науки, – добавила Сильвия. – А ты привнесешь в это дело интуицию.
Я никогда не мог отказать Сильвии, даже если интуиция вовсе не была моей специальностью. А время у меня есть? Я запустил процесс пережигания угля, но тлеть дерево будет еще пять дней, и только потом потребуется мое вмешательство. А еще надо было дубить птичьи кожи, и собирать буковые галлы ради танина, и обработать вайду, чтобы получить краситель, и собрать воск с сосен в первые теплые дни, но я смогу добавить еще несколько дел… Сильвия бросила на меня нетерпеливый взгляд.
– Конечно, я за это возьмусь. Я… я просто задумался. Похоже, ему потребовалось сказать нам о многом.
Все проголосовали за и постепенно разошлись, продолжая гомонить. Я остался, чтобы обсудить детали с Сильвией и Раджей, надеясь, что ко мне придет молния озарения.
– А что говорят летучие мыши? – спросила Раджа.
– Да ничего особенного. Летите сюда, убирайтесь, жуки, секс и все такое.
И, назвав секс, я вдруг понял, что никогда не спал с Раджей, а ее груди хорошо лягут мне в ладони.
– Ты обучил фиппов, – отметила Сильвия.
Наверное, она хотела меня ободрить, но мне пришлось быть честным.
– Нет. Это сделал кто-то другой. Может, снежные лианы.
Сильвия нахмурилась. Она твердит, что ее не трогают упоминания об исходном поселке, но на самом деле ее это беспокоит, а я об этом забыл.
– Тут ничего такого нет, – поспешно добавил я, лишь бы что-то сказать. – Я просто за ними наблюдаю и соображаю, что к чему. Твой отец оставил много записей об одомашнивании и поведении фиппов.
Похвала поможет сгладить неловкость.
Не похоже было, что сгладила, – но она сделала вид, что все нормально.
– А почему ты решил, что растению надо сказать о многом?
– По-моему, это похоже на крик.
– Интуиция.
– Наверное. Это
– Это не как у цветков, – сказала Раджа с улыбкой, которая была слаще нектара. – Наверное, краски были составлены за счет вывода хлорофилла и открытия тех цветов, которые изначально присутствовали, хоть мы никогда раньше такого не видели.
– Нечто похожее один раз было, – призналась Сильвия. – Когда я в первый раз пришла в город. Но тогда это была просто маленькая ветка с цветными листьями.
Интуиция заставила меня спросить:
– В шоу тот же бамбук, как и в остальном городе, так?
Неудачный ход. Похоже, Раджу мое невежество раздосадовало.
– Весь бамбук – это одно растение. Он весь соединен корнями.
– Правила Октаво говорят, что растениям всегда нужно что-то от животных, – сказал я и сумел еще раз задеть Сильвию, потому что она всегда была высокого мнения о бамбуке. – Я это в хорошем смысле. Когда я зову котов, я предлагаю им поиграть – то есть выполнить какую-то работу, или даю знать, что принес пищу. Возможно, он хочет что-то нам дать. – Кажется, ее это умиротворило. – Возможно, это новый этап сотрудничества. То есть плоды ведь постепенно становятся все более полезными для нас. – Это ее просто очаровало. – Взгляну-ка еще раз и все обдумаю за утро.
Я еще раз взглянул, но ни единой мысли мне в голову не пришло. Что ему нужно? Если растение за нами наблюдало и нас раскусило, то, возможно, хочет что-то получить. И почему настолько масштабно? Если ему хотелось нас впечатлить, то оно этого добилось.
Орсон попросил меня вывести нескольких котов на прополку хлопкового поля, так что я этим и занялся. Я отправился к выводкам котов, сыграл мотивчик на свирели из радужного бамбука – полезная штука этот бамбук! – пока штук двадцать не решили обратить на меня внимание. Я повел их мимо шоу (где нам пришлось остановиться и в изумлении задрать головы), и мы вышли из города, пританцовывая, раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре и скользим! Я был настороже. Прошлой осенью в минуту вдохновенной командной работы они столкнули меня с нового моста – отличного широкого и крепкого бревенчатого моста, гордости строителей города. Однако до постройки моста перемещение фиппов было проблемой. Мне приходилось переправлять их на лодке, а они слишком быстро сообразили, как заставить лодку перевернуться.
На хлопковом поле пошел в рост лопух. Коты готовы грызть нежные побеги лопуха и не особо пакостить, если им весело, а веселье для них – это напрыгивание друг на друга, напрыгивание на меня, догонялки, погоня за мной, погоня за ящерицами, прятки и даже чехарда. Чехарде их научил я. Я даже обучил котов работе слухачами с Онорой, она у нас глухая. Их ограничивает их собственное отношение. Жизнь должна быть веселой.
Я думал про это, пока бегал с ними, перепрыгивая через еще не проснувшиеся стволы хлопка, напевая и танцуя. Солнце нагрело воздух, росистые кораллы пахли сладко (ну, на самом деле, пахли голодно, но это уже их проблема). Только что вылупившиеся гусеницы расползались, поедая почву и избегая кораллов. Я высматривал гигантских ястребиных летучих мышей, которые едят котов. Легкий ветер потрескивал в веревочных пальмах, окружавших поле. Стая оленьих крабов кралась за ними, избегая нас.