Семиозис
Шрифт:
– Зато есть масса глупых, – парировала она.
«Действуя разумно, мы ограничиваем вероятность глупостей, подобно тому как обрезка дерева направляет его рост».
– Чтобы все получилось, понадобится масса обрезчиков, – сказала Сосна.
Некоторые Бусины начинают кивать.
После паузы Стивленд ответил:
«Я предлагаю стреножить тех стекловаров, которые склонны к дракам, чтобы ограничить им возможность ходить и лягаться. Возможно, связав им задние ноги».
– Они их развяжут.
«Проклейте узел».
Сосна побагровела. Думаю, ей не хотелось, чтобы Стивленд
– Поручим это мастерам по коже, – сказала я, – у них найдутся прочные кожи и клей. Флора, ты с ними поработаешь?
– Учтите, – вмешалась Сосна, – что завтра будет гроза. Они окажутся под дождем. Им это не понравится.
– Будут стреножены, будут сотрудничать, получат крышу, – заявил Канг. – Могу делать крыши, крыть крыши, отдельные, и так мы их быстро разделим. Ведете себя хорошо – остаетесь сухими.
«Награда за хорошее поведение – это большой шаг к одомашниванию, – одобрил Стивленд, и Канг ухмыльнулся. – Мы с медиками пришли к выводу, что они общаются за счет запахов, используя различные летучие соединения и феромоны. Это объясняет относительную бедность звучащей речи. При вскрытии мы обнаружили, что их органы обоняния просто огромные, и имеются крупные железы, создающие и распределяющие запахи. Обоняние у них намного тоньше моего и вашего, вот почему вы не заметили эти запахи, а мне надо спешно вырастить более чувствительные органы. Нам надо проанализировать и выучить их химический язык».
– Может, у них есть и язык оплеух, – вставила я, надеясь, что все посмеются.
Посмеялись.
«Насилие – это форма общения у животных, хотя ваши коммуникативные способности делают насилие слишком грубым для обычных социальных связей».
– У них правил меньше, – сказал Бартоломью.
– А может, они просто от природы гадкие, – буркнула Сосна.
Мари дипломатично проговорила:
– Возможно, их общественный уклад сломался. Для функционирования общества нужно очень многое. Я над этим задумывалась. Они все больны, даже дети. У них масса хронических заболеваний, и имеются плохо зажившие травмы. Детей очень мало, и самок, наверное, не хватает. Дисбаланс между основными и работниками. Сосна, ты ведь видишь, как они себя ведут. Они больны, и их популяция перекошена. Но почему? Мы можем устранять симптомы, но не способны будем их излечить, если не поймем причины. Возможно, это связано со средой, типа токсина в окружающей среде или дефицита питательных веществ. Возможно, была эпидемия. Мы с Наем прошлой осенью насчитали больше стекловаров. Они вымирают. Им нужна помощь.
Вид у Мари был болезненный, но она была полна энергии. Стивленд сказал мне, что токсины у нее в крови работают как стимуляторы.
Сделали еще несколько докладов. Фермеры пытаются обиходить посадки, но несколько полей придется полностью обновлять. Охотники заняты на охране стекловаров и не выполняют своих обязанностей, так что поварам придется использовать вяленое мясо или заменители мяса. Ничего приятного. Некоторые из нас задержались, чтобы потренироваться
Я шла по городу – и листья Стивленда шелестели у меня над головой. Растения устают, как и я, а он до сих пор вел переговоры с другими растениями, чтобы они производили оглушающие вещества в более точных дозировках, и те растения, с которыми ему приходилось иметь дело, не всегда были отзывчивыми и сообразительными. Представьте себе растение вроде Сосны!
Итак, стекловары оставались пленниками. Не симбионтами. Не напарниками. Не одомашненными. Ничего похожего на этот самый дружелюбный мутуализм. Нам нужно терпение, терпение. Терпение. Черт, я стану царицей терпеливости.
Ну вот: такова была ситуация на четвертый день операции «Одомашнивание»: теплое весеннее утро, высокие грозовые тучи на горизонте, летучие мыши, распевающие в небе: «Идет дождь!» – на улицах масса народа, начинающего день или заканчивающего ночь. Вдоль по улице шагали несколько ребятишек с хворостом за спиной. Они трещали как стекловары: «кортлкортлкортл». Может, для них это было игрой – но им бы следовало сейчас сидеть в классе и учить таблицу умножения, а ведь когда они отнесут хворост, им придется идти работать на полях, пока их родители будут присматривать за нашими пленными.
Я поспешила к пекарне, чтобы помочь разнести хлеб. По словам Стивленда, один из способов одомашнивания животного – это его кормление: хлеб, рагу, плоды, салаты, супы, чай, жаркое… что найдется.
В пекарне пахло сладким дымом и хлебом – чудесно. Трое пекарей были по локоть в тесте. Все печи работали. В мокрой от пота и липнущей к телу рубашке Най вытаскивал из печи сланцевые поддоны с усыпанным орехами хлебом для стекловаров. Я и не знала, что у него такие мускулы! Ну, наверное, это сказываются подъем поддонов, вымешивание теста, перетаскивание мешков с зерном и мукой. У остальных пекарей тоже оказались сильные руки и плечи, когда я присмотрелась.
– Конечно, пшеница скоро закончится, – сказала одна из них.
Она формировала буханки из куска теста размером с четырехлетнего ребенка.
– У нас и так было маловато пшеницы, – откликнулся старший пекарь, занимающийся чечевичными пирогами.
– Маловато? – переспросила она. – У нас десятимесячный запас… вернее, был до того, как пришлось кормить дополнительные рты.
– Пять дней, одиннадцать мешков муки. Сама посчитай. Если урожая не будет, то муки не хватит.
– И дров тоже, – подхватила женщина. – Нам нужны дрова.
Старший пекарь поднял голову, и его лысый череп покрылся складками из-за выгнувшихся бровей.
– Может, пару помощников. Работать каждый день – это одно, но с восхода до заката? Я для этого слишком стар.
– Подмастерье, – ответила женщина. – Как насчет той Жемчужины? Она достаточно взрослая.
– Жемчужина любит готовить, а не печь, – возразил тот. – Есть разница.
Наконец подал голос Най:
– Работник. Работник-стекловар. Они сообразительные. Они быстрые.
Мы все на него уставились. Он продолжил складывать ореховые батоны в корзину. Они получились безупречные.