Семисвечник царя Соломона
Шрифт:
По всему получается, что моя бабуля после вчерашнего еще шустрее стала.
– Да я ничего! – Баба Шура пожала плечами. – Это ты чего? Холодильник пустой, буфет пустой, круп нет, муки на донышке, хорошо, в морозилке нашла тесто замороженное. И то не тесто, а барахло какое-то. Ну, уж на безрыбье-то… И как оно там оказалось?
– Черт его знает, – честно ответила я.
Пирожки были выше всяческих похвал, хотя баба Шура ворчала, что все не то, и вообще никаких продуктов нет, и как тогда что-то путное приготовить?
В общем, мы пошли в магазин, потом
Хотела я позвонить сестре, чтобы радостью поделиться, но вспомнила, как мы с ней плохо расстались накануне, и решила не звонить. Пускай проведет выходной с мужем.
В понедельник с утра я раздумывала, как бы мне повидаться с Гавриком, чтобы попросить его разобраться с паролем в злополучном телефоне Арсения. Конечно, он будет расспрашивать, что да как, но мне уже все равно, поскольку за выходные я мало продвинулась в своем расследовании, только с сестрой поругалась. Впрочем, это наше обычное состояние.
В понедельник, как всегда, было много заказов на уборку – народонаселение любит оттянуться в выходные по полной программе, так что Антонина разослала всех по объектам, и в офисе остались мы с ней и начальник.
Начальник не любит, когда в офисе пусто, так что я решила, что сегодня мне и на обед не выйти. Но к обеду дверь открылась, и вошел Гаврик.
Сегодня на нем была серая толстовка, на груди надпись: «Антигерой нашего времени». И портрет Лермонтова, только тут он был не лощеный офицерик в красивом мундире, какой висел в школьном кабинете литературы, а лохматый дикарь в шкурах и с косточкой в носу. Но внешнее сходство имелось.
Я замешкалась, приглушив свою радость, поскольку Антонина шипела из угла, как кобра, готовящаяся к прыжку. Но в это время начальник выглянул из кабинета:
– Гаврила! Хорошо, что зашел, посмотри, у меня что-то компьютер глючит…
Гаврик подмигнул мне и направился в кабинет. Антонина в углу шипела, как кобра, у которой отобрали целую упаковку яиц. Из пасти вынули.
Гаврик пробыл в кабинете минут двадцать, после чего начальник был такой довольный, что даже проводил его до двери. И мне кивнул – иди уж, только недолго.
Я подхватила телефон и обрадованно поскакала за Гавриком, не оглянувшись на Антонину, которая, надо думать, в данный момент напоминала кобру, которая попыталась укусить человека за ногу, а там оказался железный протез, так что кобра обломала об него все свои ядовитые зубы.
Путь наш лежал все туда же, в кафе на первом этаже, и Лариса при виде Гаврика уже приветственно махала рукой. Мы сели отдельно от остальных, хотя Ленка Соловьева смотрела на меня во все глаза и уже шептала что-то девчонкам. Но мне было все равно, Гаврик был нужен мне для дела.
Гаврик вернулся со своим ведром для кофе, а мне принес обычную чашку и два сэндвича. Мы очень
– Ну, говори уж, – неожиданно сказал он, – тебе опять что-то от меня нужно?
– С чего ты взял? – фальшиво удивилась я, но он смотрел, чуть улыбаясь, и взгляд такой спокойный, ласковый.
Что-то со мной случилось, угол в большом зале, отгороженный для кафе, качнулся, мне показалось даже, что чашки у Ларисы за стойкой чуть слышно звякнули.
Потом все встало на место, Гаврик по-прежнему смотрел на меня, и мне вдруг захотелось, чтобы так было не всегда, но достаточно часто. Вот так сидеть напротив друг друга, смотреть в глаза, болтать о пустяках, и так спокойно, и нет никаких неприятностей.
Ни тебе сестрицы с ее проблемами, ни бабы Шуры с ее непонятной деменцией – не то она есть, не то ее нет, и когда вернется, неизвестно, ни Антонины с ее злостью и хамством.
Я протянула Гаврику телефон и озвучила свою просьбу. Он не удивился и не стал задавать вопросы – мол, тебе зачем, да чей это телефон, да что ты там хочешь найти и так далее. Достал свой телефон и углубился в проблему.
Я рассеянно прихлебывала кофе, оглядывая зал, и тут увидела что-то знакомое. Точнее, не что-то, а кого-то.
В кафе заглядывала моя сестрица.
Вот за каким чертом ее принесло? Только в субботу мы с ней поругались, наслушалась я от нее такого… И вот теперь она снова приперлась. Дня без меня прожить не может!
Василиса увидела меня и помахала рукой. А потом двинулась через зал к нашему столику размашистой походкой. Все посетители кафе, мужского и женского пола, провожали ее взглядами.
Вот так всегда, с тоской подумала я, сейчас она усядется за наш столик, и Гаврик, увидев ее, совершенно обалдеет.
Все так реагируют на мою сестрицу. Она улыбнется, потом засмеется своим воркующим смехом, взмахнет ресницами, и Гаврик тут же побежит за кофе для нее.
И будет неестественно оживлен и суетлив, станет сыпать словами, рассказывать бородатые анекдоты и смешные (или не очень) случаи из жизни.
Все так делают, когда видят мою сестрицу, все кажутся совершеннейшими идиотами. Некоторые откровенно пялятся на нее, а когда переводят взгляд на меня, то у них в глазах появляется жалостливое выражение – мол, надо же, вроде родные сестры, а совершенно непохожи. Старшая такая красавица, а эта… ну, что делать, и одной красотки в семье хватит…
В общем, в таком духе, все мысли написаны у них на лбу печатными буквами.
А те, которые все же сумеют держать себя в руках и не пялиться, про меня вообще забывают, у них все силы уходят на то, чтобы не выглядеть полными идиотами.
Вот так Василиса на мужчин действует.
– Привет! – сказала сестра, остановившись рядом, и помедлила в ожидании действий Гаврика, который вскочит и подвинет ей стул.
Но он морщился, переводя взгляд с одного телефона на другой, так что в конце концов Василиса вынуждена была сама взять стул. Ничего, не развалится.