Семнадцать двадцать девять

Лав Тея

Ноздри Вэла раздуваются, и он начинает часто дышать. И тут меня ослепляет вспышка.

— Это был он, — тихо говорю я. — Она изменила тебе с Иэном.

Судя по его взгляду, я права. Ну, ничего себе. В голове сразу строится картина, я представляю себя на месте этой девушки и… не могу винить ее. Это мерзко и подло, но… Это Иэн. Я чувствую себя сукой за такие мысли. Вэл мой друг. Хорошо, что он не слышит мои мысли, иначе возненавидел бы меня.

— В тот вечер, — говорит Вэл сухо. — Мы со Спенс столкнулись в баре, где

она работает. Я попросил ее помочь мне с одним проектом, и она помогала в перерывах. Я так был благодарен. Представляешь, какая ирония? Я был со Спенс, пока ее дружок трахался с моей девушкой в раздевалке?

Охренеть! Этот кампус меня все больше удивляет. И главным образом, во всем этом бедламе, что здесь происходит, участвует Иэн Клэй.

— Спенс, конечно же, простила. Она даже у меня прощения просила. Ну а наши отношения с Лизой были разрушены.

— И где она теперь? — спрашиваю я.

— Уехала по обмену, — облегченно отвечает Вэл. — Но суть не в том, какой она сукой оказалась. Я это пережил. А в том, что у этого сукиного сына нет совести, он даже не помнит меня, то, что испортил мне первый, и без того, паршивый год. А Спенс, она…

— О, она святая. — Я даже не хотела, чтобы это прозвучало как сарказм. Но именно так это и прозвучало. — Слушай, ты сам говорил, что они любят друг друга, не смотря ни на что и бла бла бла. Так что забудь обо всем и не забивай голову. Мы больше не будем это обсуждать.

Мне надоело говорить о Иэне. Я хочу лишь думать о нем. И все эти грязные подробности меня никак не касаются.

— Ты права. Нам пора прекратить о нем болтать. Просто он так смотрит на тебя.

— Волнуешься, что я тоже прыгну в его постель? — спрашиваю я.

Вместо ответа Вэл прищуривает глаза.

— Все, закрыли тему.

— Согласен. — Вэл кладет руки на колени. — Я хочу увидеть, как ты рисуешь. Не терпится узнать о твоих скрытых талантах.

ГЛАВА 9

Иэн

— Как мама? — Я поднимаю глаза на отца и вглядываюсь в его выражение лица.

Наверное, я сделал правильно, спросив о ней в первую очередь, когда мы встретились в ресторане на побережье Санта-Моники.

— Ты спросил, потому что действительно тебе интересно или потому что ищешь моего расположения? — Голос отца тверд, как и его глаза. У нас разладилось в последнее время, но все равно он самый лучший отец, какого можно только вообразить.

— Мне интересно, папа, — смело отвечаю я, отпивая безалкогольный коктейль.

Он не верит, но и не считает меня совсем бессовестным, я читаю в его глазах понимание.

— Сегодня она не вспоминала тебя, — извиняющимся тоном отвечает отец. — Но она все время думает о тебе.

— Как ты можешь знать об этом? — спрашиваю я, не глядя на него.

Крики

чаек и плеск волн доносится со стороны пляжа. Я откидываюсь на кресле и надеваю на глаза солнцезащитные очки. – Не помню, когда в последний раз она смотрела на меня как на своего сына.

Я волнуюсь, что снова разозлил отца, но судя по его вздоху, это не так.

— Иэн. — Отец ставит локти на стол и всматривается в мое лицо. — Это трудно и я сожалею об этом. Но это случилось. Нам нужно справиться с этим. Я больше не хочу ударять тебя.

На последней фразе голос отца дрожит. Он никогда не позволял себе такого, но его нервы натянуты как струна, и я ни в коем случае не могу обвинять его за то, что он ударил меня. Я заслужил этот удар.

— Я не злюсь на тебя, папа, — мягко отвечаю я.

Он кивает и отводит взгляд в сторону. Его лицо уже бороздят морщины, это именно те отметины, которые определяют не возраст, а стресс.

— Как у тебя дела с учебой? — интересуется отец, меняя тему.

— Все хорошо. Есть некоторые проблемы с математикой.

Папа усмехается, потирая подбородок.

— Ты же знаешь, что она очень важна.

Я кривлю губы и тоже улыбаюсь.

— Спенс мне очень помогает в этом плане.

Наверное, было глупо ожидать, что отец что-нибудь ответит на это. Или хотя бы спросит, кто такая Спенс. Но он помнит о ней, знает, кто она такая. И меня убивает то, что он молчит.

— Это ведь важно для меня, — вздыхаю я.

— О чем ты? — недоумевает отец.

— Спенсер. Она важна для меня.

Он молчит.

Проклятье! Почему он молчит?

— Папа, — давлю я.

— Что? — раздраженно отзывается он. — Что мне сделать? Я же не запрещаю тебе встречаться с тем, кем ты пожелаешь. Я никогда тебе никого не навязывал, хотя мог бы.

Да, он мог бы. Но полное отсутствие интереса к девушке, которую я люблю, приводит еще в большее разочарование, чем если бы то, если бы он запрещал.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Ты молод и все еще может изменить свое мнение. Сначала сосредоточься на учебе, — отмахивается он.

— Мне скоро двадцать два. Это мой последний год в колледже. Я хочу… — я запинаюсь, — планирую провести с ней остаток своей жизни. Она замечательная, папа.

Он снова молчит.

Я готов взорваться и перевернуть этот чертов стол. Или же наоборот — забиться под него и выть от безысходности.

— Скажи мне, — продолжаю я. — Это ведь не из-за того, что она из небогатой семьи? Они не бедны, у ее отца хороший бизнес. Вся ее семья, они прекрасные люди. Ты хоть представляешь, какого мне, когда я вижу их? Я хочу, чтобы и у нас дома была такая атмосфера. Она может принести ее в наш дом. – От длинной речи, мое горло пересохло. Я отпиваю коктейль и продолжаю: — Это невыносимо – не иметь возможности познакомить ее с мамой. Но я могу хотя бы познакомить ее с тобой.