Семнадцатая
Шрифт:
Глава 13
Глава 13
Навигатор показывал, что до пункта назначения осталось еще несколько миль. Я прибавила газу, обгоняя особо медленный грузовик. В кузове у грузовика было несколько вялых мух и парочка тараканов, в остальном он был пуст. Удивительно, но порой на шоссе встречались машины «невидимые» для моих способностей, то есть совершенно без насекомых на борту. Если бы не это, то я могла бы ехать едва ли не с закрытыми глазами, настолько я хорошо сканировала все вокруг. Однако не все насекомые могли поспевать за несущимся на шоссе автомобилем, да и о повороте или выбоине на дороге не всегда могли предупредить, а потому лучше было все-таки следить, куда я еду. В бардачке автомобиля у меня были водительские права на имя некоей Энн Маккалистер с моим фото, сделанным буквально пару часов назад, а в кузове моего пикапа – небольшая армия моих муравьиных маток и ос, вместе с обычными, универсальными муравьями. Мало ли вдруг
И если у тебя есть возможность приобрести/сделать самое страшное оружие из возможного списка – сделай это. Как говаривал один человек – всегда лучше иметь оружие и не нуждаться в нем, чем нуждаться и не иметь. В данный момент муравьиные матки с улучшенным нейротоксином были самым грозным оружием в моем арсенале. Они опасны, они ядовиты, их довольно трудно раздавить, а уж атаковать они могут с любой стороны. Недостатки такого оружия очевидны – самый простой способ защиты – одежда. Много одежды и клейкая лента. Наконец – костюм пасечника, ультимативная защита от насекомых. Мне требовалось что-то более убедительное и грозное. Вырастить, например муравьев размером с собаку? Самое большое насекомое, когда-либо существовавшее на планете – это артроплевра, Arthropleura. Она могла достигать размеров до двух с половиной метров в длину. Такие муравьи или скорпионы или осы – были бы уже ультимативным оружием. Однако наука гласит что размеры насекомых ограничены их дыхательной системой, и гигантские насекомые существовали в древности, когда атмосфера содержала гораздо больше кислорода. Означало ли это конец мечтам о муравьях-собаках? Нет, конечно, нет. С точки зрения физики это может и абсурд, но с точки зрения физики и Эйдолон – абсурд. Да вообще все кейпы и их силы – абсурд на абсурде. Так что я продолжала проводить ускоренную направленную селекцию, выводя насекомых все крупней, сильней и опасней. Даже если они и не достигнут размеров в два метра, однако самым крупным насекомым на данный момент является гигантский палочник, который достигает размеров в полметра, а этого уже достаточно чтобы повергнуть в шок инсектофобов и скажем – откусить палец тем, кто не побоится полезть в ближний бой. И явно достаточно для того, чтобы костюм пасечника или плотно замотанные слои одежды с клейкой лентой не являлись препятствием и достаточной защитой. Кроме того… на самый крайний случая я могла бы снабжать своих больших насекомых кислородом искусственно. Конечно, это было бы неудобно, если думать о баллонах с кислородом на каждом, однако если подойти к этому с точки зрения биологической конструкции, то можно например, вывести вид насекомых-баллонов с кислородом. Или же насекомых, которые буду фильтровать кислород из атмосферы или даже производить его внутри своего организма и напрямую впрыскивать в организм гигантских насекомых. Выкуси, мать-эволюция, будут у меня муравьи размером с собаку! Правда не сейчас, но когда-нибудь. Пока самые крупные экземпляры муравьиных маток-бойцов не превышали тридцати сантиметров, и это уже выглядело достаточно устрашающе. Их челюсти легко разрывали любую ткань и даже могли справляться с консервной жестью, протыкая ее и выворачивая наружу. Даже такие боевые матки очень помогут в случае если мои противники будут защищены одеждой, их задача – разорвать ткань в труднодоступном месте, скажем на спине или в ногах, а остальное уже доделают остальные насекомые моего роя. Нет, даже не так. Моего Роя.
– Тшшт! – шипит рация на пассажирском сиденье, и я беру ее в правую руку, удерживая руль левой.
– Ты на месте. – говорит рация голосом Сплетницы. Не спрашивает, не уточняет, просто говорит.
– Слева от тебя будет пропускной пункт. Покажешь там документы и проедешь дальше, на склад готовой продукции. Там встань в самый крайний правый ряд для загрузки ящиков с товаром. Дверь в цех сразу за рядом ящиков, одежда и пропуск у тебя в сумке. – говорит она: - как только окажешься в цеху – действуй по инструкции. Контейнер также лежит в сумке. Прием.
– Поняла. – нажимаю тангенту рации: - до связи.
– Тшшт. – рация отключается. Я подъезжаю к пропускному пункту, постепенно снижая скорость, вплоть до полной остановки. У шлагбаума меня встречает полноватый малый в синей рубашке и брюках, с эмблемой частной охранной фирмы на груди. На черном поясе у него закреплена кобура с пистолетом с другой стороны – складная, телескопическая дубинка и тазер. На плече закреплена рация.
– Добрый день, мэм. – говорит он, наклоняясь к открытому окну: - у вас выписана накладная на погрузку?
– Конечно. – я наклоняюсь к пассажирскому сиденью и беру оттуда планшет с закрепленными на нем бумагами. Бумаги подлинные, так по крайней мере мне сказала
– Извините, - говорит он: - не могли бы вы показать свое водительское удостоверение? В накладной указано имя Энн Маккалистер…
– Конечно. – я открываю бардачок, так называемое «отделение для перчаток» и достаю оттуда потертый кожаный бумажник, где за пластиковым окошком находится карточка на имя Энн с моей фотографией. Интересно, думаю я, Энн Маккалистер – однофамилица Генри. Совпадение? Или же Генри просто на жаловании у Сплетницы?
– Извините, мэм. – охранник отдает мне обратно удостоверение: - уж больно вы молодо выглядите.
– Сочту это за комплимент. – улыбаюсь я в ответ: - впрочем – вашими стараниями. Ваши препараты творят чудо.
– Ээ… ну да. Наверное. Спасибо за сотрудничество. Склад готовой продукции с той стороны. – указывает он рукой: - следуйте за указателями и разметкой, не заблудитесь. Вынужден предупредить, что на территории завода запрещено передвижение где-либо без особого пропуска, так что вы сможете лишь загрузиться товаром на складе. Хорошего дня! – он отступает от автомобиля и машет рукой. Шлагбаум поднимается. Я включаю передачу и заезжаю на территорию завода.
Что мне тут нужно? Мое новое оружие. Мне мало гигантских насекомых, мне мало того, что нейротоксин парализует или убивает человека, которого жалят. А что если не будет возможности ужалить? Так я пришла к мысли о насекомых – контейнерах для нейротоксина, такие вот муравьи-бочки, словно большие виноградины они накапливали нейротоксин и взрывались, распыляя его. Однако оказалось, что муравьиный нейротоксин хорошо действует только будучи впрыснутым под кожу, попав в кровеносную систему, а вот при контакте с кожей или вдыхании уже не так губителен. Хотя крысы умирали в конечном итоге, однако при такой концентрации токсина, которая являлась избыточной и совершенно недосягаема на открытых пространствах.
И тогда у меня появилась идея… ведь одно насекомое не обязано производить яд, для того, чтобы распылить его. Можно произвести отравляющее вещество отдельно. Человечество на придумывало кучу различных способов отравить себя – зарин, иприт, фосген… однако все эти газы производились химическим способом, нужно было производство, что же до органического яда… то есть один такой, который производился в промышленных масштабах и завод по выпуску его находился совсем рядом с нашим городом. Ботокс. Вещество, которое парализует мимические мышцы, разглаживая лицо… однако на самом деле оно способно на большее. Это микродозы, тщательно выверенные и тысячу раз разбавленные лишают мимические мышцы движения, а небольшое превышение дозы и ее попадание токсина в пищеварительную систему, в кровь или в легкие – вызывает паралич нервной системы, отказ всех мышц, спазм и как результат – гипоксию. Ведь отказывают мышцы, которые качают воздух в легкие, отказывает гладкая мускулатура кишечника, отказывает сердечная мышца, перестают работать зрачки, глаза не могут повернуться… и все это вызывается малой долей взвеси порошка ботулического токсина в воздухе. Если набить муравья-бочку размером с виноградинку этим порошком и раздавить перед лицом, то можно отравить одновременно с десяток человек, стоящих рядом. А если понизить дозу переносимого порошка, так, чтобы гарантированно выводило из строя одного человека, то у меня в арсенале появятся муравьи – химические гранаты. Нет необходимости накрывать ядовитым облаком большие площади, вечный недостаток химического оружия – отсутствие избирательности. Однако мне под силу сделать переносимые муравьиными матками химические гранаты и активировать их прямо перед лицом у врагов… при этом даже стоящие рядом не получат отравления опасного для жизни, максимум – проблемы с мимикой и косоглазие на пару часов.
Однако самое прелестное было в том, что этот токсин вырабатывался не химическим путем. Его выделяла Clostridium botulinum, бактерия, которая обожает кровяную колбасу и не любит кислород. Сперва ее даже называли «колбасный яд», вернее не ее, а токсин, который является продуктом ее жизнедеятельности. Это уже потом люди нашли способ вкалывать микродозы этого токсина в мимические мышцы лица, чтобы увядающие красотки могли продлить свою молодость. А раз возник спрос, то возникло и предложение.
Я остановила свой пикап в крайнем правом углу разгрузочной площадки и огляделась. Никто пока не обратил на меня внимания, в крайнем правом углу загружался огромный грузовик-трейлер, там что-то случилось и люди суетились вокруг, размахивая руками. Я взяла сумку с пассажирского сиденья и открыла ее. Белый халат, шапочка, очки, бейджик на синем шнурке. На бейджике мое фото и надпись «Карина Джонс, специалист отдела производства. Доступ уровня IV-а». Накидываю халат, шапочку, меняю очки. Без всякого удивления отмечаю, что очки хоть и совершенно другие по фасону, но диоптрии у них такие же как и у моих. Впрочем… это же Сплетница. Прячу под одежду плоский контейнер. Выхожу из пикапа и сразу же захожу за ряд ящиков, накидываю на шею шнурок с бейджиком и прохожу в дверь рядом.