Семья Рубанюк

Поповкин Евгений Ефимович

— Складывайте пока вещевые мешки, — сказал Касаткин, — а я узнаю у командира, где он вас разместит.

— Товарищ капитан! — остановила его Клава Маринина. — Поглядите…

Она показала в сторону крайней землянки. На снегу около входа старательно было выложенно из лапок зеленой хвои:

«Привет девушкам-снайперам!»

Касаткин довольно улыбнулся:

— Автоматчики — народ гостеприимный.

Велев девушкам подождать, он побежал, придерживая рукой планшетку, к землянке; пригибаясь,

вошел в нее.

Сидевший на корточках у печки коренастый боец приподнялся, поправил ушанку и козырнул.

— Для дивчат? — спросил Касаткин, оглядывая добротные бревенчатые стены и чисто подметенный деревянный пол.

— Так точно! Для снайперих.

— Хороша землянка, — одобрил Касаткин. — А ты за истопника?

— Топлю вот. Вечером, наверно, заявятся. Лейтенант наш говорил.

— Пришли уже.

Солдат торопливо взялся за веник, сгреб щепки. Девушки ввалились шумной ватагой, с наслаждением освободились от вещевых мешков, поставили винтовки.

— Кто тут до нас жил? — поинтересовалась Шляхова, осматриваясь.

— Ее сами командир роты с ординарцем занимали, — сказал солдат.

— Девушки, это, пожалуй, не годится, — беспокойно проговорила Шляхова. — Надо нам свою хату строить.

Девушки дружно поддержали ее.

Шляховой и Марии тут же поручили сходить к командиру роты, познакомиться и обо всем договориться.

Землянка, в которую перебрался командир, была значительно меньше и хуже.

Командир автоматчиков, молоденький лейтенант, сидел у рации босой, в расстегнутой гимнастерке, без поясного ремня.

Появление девушек было для него полной неожиданностью. Медно-смуглое лицо его с бойкими глазами стало медленно наливаться краской. Пряча под себя ноги и приглаживая буйные, всклокоченные волосы, он то смущенно поглядывал на щеголевато-подтянутых девушек, то исподтишка метал свирепые взгляды на пришедшего с ними солдата.

Саша и Мария переглянулись и, поняв друг друга, сделали вид, что ничего не замечают.

— Мы на минуточку, товарищ лейтенант, — предупредила Шляхова, пряча улыбку, растягивавшую ее губы. — Во-первых, от всех девушек спасибо за гостеприимство. Во-вторых, не можете ли вы нам помочь? Хотим свою землянку строить.

Она рассказала, какую именно помощь хотели бы получить девушки от автоматчиков.

Поеживаясь и думая главным образом о беспорядке в своем туалете, лейтенант сказал, избегая лукавых глаз Марии и Саши:

— Мы вас вечером ждали.

— А мы уже здесь.

— Помочь — поможем, а только и в моей землянке могли бы остаться.

— Нет, зачем же!

— Никаноров, найти ординарца, — приказал солдату лейтенант. — Пусть все сделает… Нет, пускай ко мне явится…

Мария и Саша выскочили из землянки.

— Вот врасплох застали беднягу.

— Тсс! Слышит…

К оборудованию землянки приступили, не мешкая. Ординарец командира притащил несколько лопат, пилу, топоры, лом. Молчаливый

старшина с перевязанной щекой повел к месту, отведенному под землянку снайперов. Здесь два солдата уже долбили мерзлую землю.

Предстояло вырыть довольно глубокую яму, напилить и поднести бревна, оборудовать нары, стол.

Касаткин распределил работу, сам скинул шинель и, лихо поплевав на ладони, взялся за лом. Работа в его сильных, привычных к солдатскому труду руках спорилась легко и быстро.

Мария и Клава Маринина откидывали лопатами комья смерзшейся земли. Остальные девушки пилили деревья в глубине леса.

Работа быстро согрела, но валенки почти у всех промокли, ноги, обернутые тоненькими портянками, закоченели.

— Пальцев и пяток совсем не чувствую, — вполголоса сказала Саша Зое Прасоловой. — Как бы не отморозить.

— Скажем Касаткину? — предложила та. — У меня тоже сильно замерзли.

— Стыдно… Вроде мы неженки…

Но Касаткин, вскоре пришедший проведать «лесорубов», едва взглянув на девушек, скомандовал:

— Костер!

Собрали суховершник, щепки. Касаткин быстро и умело развел огонь.

Сидели вокруг жаркого костра. Зоя первая скинула валенок, стала сушить портянку. Ее примеру последовали остальные.

Касаткин, пристроившись на корточках, смотрел, как девушки растирали ступни ног и потом заворачивали их в подсохшие, горячие портянки.

— Надо вам получше сушить валенки, — сказал он. — В засаде не вытерпите…

К вечеру землянка была почти готова. Незадолго до наступления темноты пришли два сапера, присланные комбатом. Они сколотили нары, вставили раму двери. Шляхова тут же завесила проем двумя плащпалатками.

Уже в темноте Клава и Зоя наломали еловых лапок, застлали ими нары.

— Живем, дивчата! — бодрясь, воскликнула Мария. У нее, как и у других, ныло все тело, закрывались глаза, непреодолимо тянуло упасть на нары.

— Ничего, усталость пройдет, а добрая слава останется, — утешил девушек Касаткин.

В землянке было сыровато. Касаткин, исчезнув на несколько минут, вернулся с железной печкой. Она была еще теплой.

— У лейтенанта занял, — сказал он, и по голосу его можно было догадаться, что лейтенант об этом «займе» пока не знает.

Быстро установив печь, Касаткин сам же растопил ее. Когда загорелись и затрещали березовые чурки, у входа в землянку послышались шаги, негромкое покашливание.

— Разрешите?

В проем двери протиснулись командир роты и его ординарец — оба в тщательно заправленных шинелях, ярко начищенных сапогах, блистая свежими белыми подворотничками.

— Командир отдельной роты автоматчиков лейтенант Камышев, — с достоинством представился лейтенант. — Пришел проверить, как устроились.

Лейтенант деловито постучал по настланным доскам носком сапога, оглядел стены, стол. Взгляд его задержался на печке, на капитане Касаткине.