Семья Тибо (Том 1)
Шрифт:
Мысли его были так далеки от бедняги Шаля, что вполголоса он произнес:
– А знаете, я человек счастливый!
– и сразу покраснел.
Она рассмеялась. Накануне, во время операции, она смогла вполне оценить душевное величие этого человека и теперь была в восторге от того, что открыла в нем мальчишество, которое как-то приближало его к ней.
– С каких это пор?
– спросила она.
Он пошел на небольшую ложь:
– С сегодняшнего утра.
А ведь так оно и было на самом деле. Ему вспомнилось, с каким ощущением вышел он от Рашели на улицу, освещенную солнцем. Никогда он не чувствовал в себе такой силы; вспомнилось, как у Королевского моста он вмешался в самую гущу экипажей и просто с поразительным
– Не угодно ли вам жареных белых грибов?
– спросил он.
– With pleasure [42] .
– Вы говорите по-английски?
– Разумеется. Si son vedute cose piu straordinarie [43] .
– И по-итальянски? И по-немецки?
– Aber nicht sehr gut [44] .
Он ненадолго задумался.
– Вам доводилось путешествовать?
Она сдержала улыбку.
– Да, немного.
Он попытался заглянуть ей в глаза - уж очень загадочной показалась ему ее интонация.
42
С удовольствием (англ.).
43
И не такое еще бывает (ит.).
44
Но не очень хорошо (нем.).
– Да, о чем же я говорил?
– произнес он.
Слова были для них пустым звуком, зато взгляды, улыбки, тембр голоса, самые незначительные движения помимо них вели между собою неумолчную беседу. Она вдруг сказала, внимательно посмотрев на него:
– Вы совсем не похожи на того, кого я видела этой ночью...
– Даю слово, это он и есть, - подхватил Антуан, поднимая руки, еще желтые от йода.
– Не могу же я разыгрывать великого врача, когда нужно всего лишь отделить кость от котлеты!
– Знаете, я успела достаточно хорошо вас разглядеть!
– И что же?
Она промолчала.
– Вам довелось впервые присутствовать на таком представлении?
– спросил он.
Она посмотрела на него, помолчала и сказала со смехом:
– Мне?
– И тон ее, казалось, говорил: "Я еще и не то видела!" Но она тотчас же перевела разговор: - Вам приходится оперировать ежедневно?
– Вообще не приходится. Хирургией я не занимаюсь. Я терапевт, врач по детским болезням.
– Отчего же вы не стали хирургом? Такой человек, как вы!
– Надо полагать, это не мое призвание.
– Ах, как досадно!
– вздохнула она.
Они помолчали. Ее слова вызвали в его душе печальный отзвук.
– Врач по внутренним болезням, хирург - да не все ли равно... произнес он громко.
– О призваниях строятся всякие досужие домыслы. Всегда думаешь, что сам выбрал свое дело. А ведь все решают обстоятельства...
– И она увидела, как на его лице вновь проступает то мужественное выражение, которое покорило ее накануне у изголовья больного ребенка.
– Сделано, и обсуждать больше нечего, - продолжал он.
– Избранный путь всегда лучший, только бы можно было идти вперед, к цели!
И он вдруг подумал о прелестной женщине, сидевшей напротив него, подумал о том, какое место за несколько часов она уже успела занять в его жизни, и сразу встревожился: "Главное, чтобы она не помешала мне работать! Добиваться успеха!"
Она заметила, что его лицо на миг омрачилось.
– Должно быть, вы невероятно упрямы.
Он
– Вы не станете надо мной смеяться? Долгое время моим девизом было латинское слово, означающее: "Выстою!" Я даже велел отпечатать его на моей почтовой бумаге, выводил на первой странице моих книг.
– Он вытащил цепочку от часов: - Даже вырезал на старинной печатке и ношу ее до сих пор.
Она подержала изящную вещицу, висевшую на конце цепочки.
– Чудесно!
– Правда? Вам нравится?
Она поняла его и сказала, возвращая печатку:
– Нет.
Но он уже отцепил брелок!
– Возьмите, прошу вас.
– Да вы с ума сошли!
– Рашель... на память о...
– На память о чем?
– Обо всем.
Она повторила:
– Обо всем?
– и все смотрела ему в лицо и смеялась от души.
О, как же она сейчас ему нравилась! Как пленяла его эта непринужденная улыбка - улыбка почти мальчишеская! Не было в ней ничего общего ни с продажными женщинами, с которыми он встречался, ни с девушками и молодыми женщинами, которых видел в свете или в отелях в дни каникул и которые приводили его в замешательство, но, как правило, ничуть не привлекали. Рашель не внушала ему робости, - она была так близка ему. В ней была какая-то языческая прелесть и даже что-то от той непосредственности, которая свойственна девицам легкого поведения, любящим свое ремесло; но в ее прелести не было ничего сомнительного, пошлого. Как же она ему нравилась! Он видел в ней не только женщину, отвечавшую его вкусам, как ни одна другая, но впервые в жизни ему казалось, что он нашел спутницу жизни, друга.
Мысль эта неотступно преследовала его с самого утра. Он уже вынашивал замысел новой своей жизни, в которой Рашель отводилось определенное место. Одно только и оставалось для заключения договора - согласие соучастника. И он совсем по-мальчишески вел себя, сгорал от желания взять ее за руку, сказать; "Вы та, которую я ждал. Не хочу я больше случайных связей, но я терпеть не могу неясности, поэтому давайте заранее определим наши отношения. Вы будете моей любовницей. Наладим же нашу жизнь". Уже не раз он невольно выдавал свою заветную мечту, отваживался заглянуть в будущее; но она делала вид, будто не понимает, и он угадывал в ней какую-то сдержанность, которая мешала ему сразу раскрыть все свои замыслы.
– Не правда ли, здесь уютно?
– говорила она, объедая гроздь замороженной смородины, подкрасившей ей губы.
– Да. Надо его запомнить. В Париже все найдешь, даже что-то провинциальное.
– И, показывая на пустой зал, он добавил: - И нечего опасаться, что кого-нибудь встретишь.
– Вам было бы неприятно, если бы нас встретили вместе?
– Что за выдумки, я же о вас беспокоюсь.
Она пожала плечами.
– Обо мне?
– Ей было приятно сознавать, что она возбуждает его любопытство, и она не спешила рассказывать о себе. Но в его вопрошающем взгляде было столько затаенной тревоги, что она решилась и доверительно сказала: - Повторяю, мне не перед кем отчитываться. Средства на жизнь, пусть скромные, у меня есть, и я обхожусь. Я свободна.
Напряженное лицо Антуана сразу разгладилось - он обрадовался, как ребенок. И она поняла, что он воспринял смысл ее слов так: если захочешь, я стану твоей. Будь на его месте любой другой, она бы возмутилась, но он ей нравился, и радостное сознание, что она желанна, унесло обиду при мысли, что он неверно понимает ее.
Подали кофе. Она умолкла, задумалась. Ведь и самой ей не казалось невероятной их связь; вот сейчас, например, она вдруг подумала: "Заставлю его сбрить бороду". Однако, ведь она его совсем не знает; такое влечение, как то, что сегодня она испытывает к нему, она в общем уже испытывала к другим. Пусть он не заблуждается и не смотрит на нее так, как смотрит сейчас, самоуверенно и плотоядно...