Сэндвич с пеплом и фазаном
Шрифт:
Я послушно улыбнулась.
– Она так сказала? – переспросила я.
– Стоя на том самом месте, где сейчас ты стоишь, – ответила Сэл.
– И тело так и не нашли, – подытожила я.
– Нет. Их видели, когда они поднимались по трапу, а потом были танцы и выпивка. Они не общались с другими пассажирами – на самом деле не хотели. Это же была их годовщина. Так романтично. Они даже надели свои свадебные наряды. В газетах об этом написали. Настоящая тайна. После полуночи, где-то в районе Порт-Далхаузи председатель сказал капитану, что, кажется, его
– Ничего, – подтвердила Сэл. – Я помню, как утром прибыли воздушные войска: корабли, вертолеты. Бесполезно. Это говорили по радио.
– Конечно, бесполезно, если она все это время была в дымоходе, – сказала Мардж, глянув на меня с таким видом, как будто у нас с ней великий общий секрет.
– А вторая миссис Рейнсмит? – спросила я. – Дорси?
– Он знал ее много лет, – сказала Сэл, бросив на Мардж странный взгляд. – Они познакомились в медицинской школе.
– Говорят, она стала ему большим утешением, когда он понес утрату, – добавила Мардж.
– Кто говорит? – уточнила я.
– Ну, она говорит, – призналась Мардж.
В моем мозгу, словно летучая мышь, порхнула тень. Как могла Дорси, мисс Надменность собственной персоной, вступить в разговор с кем-то вроде Мардж, скромной служанки из прачечной?
– О! – удивленно сказала я. – Она тоже приносила свое белье?
– Нет, – ответила Сэл.
– Ну, один раз, – неохотно произнесла Мардж. – У нее было платье, довольно дорогое. Чистый шелк, гладкий, словно поверхность озера. Купила его в «Либерти» в Лондоне. Я ей сказала, должно быть, она отдала за него руку и ногу. «Больше, – ответила она. – Намного больше». Я помню, как она это говорила.
– И?
– Несчастный случай. Ее вызвали на аварию. Машина слетела с дороги. Она испачкала его кровью. Позвонила мне домой и спросила, могу ли я помочь. По-дружески. Дала мне десять долларов. О, не надо так на меня смотреть, Сэл. Я поделюсь с тобой, если уж тебе так хочется.
– Постойте, – сказала я. – Это было уже после того, как она вышла замуж за председателя?
– Нет, до того. Примерно за год. Я все-таки поделюсь с тобой, Сэл.
– До или после бала изящных искусств? – спросила я, и мое сердце забилось.
– После, – ответила Мардж. – Сразу после него.
– Благодарю, – сказала я. – Вы обе очень мне помогли, и я позабочусь, чтобы вас наградили.
Мардж засияла, и хотя Сэл отмахнулась, я знала, что в глубине души ей было приятно.
– Могу я задать один последний вопрос?
– Вперед, – сказала Мардж.
– Как так получилось, что вы были знакомы с Дорси Рейнсмит до того, как она вышла замуж за председателя?
– Ну, она входила в совет попечителей, – объяснила
Моя голова кружилась от невероятного количества возможностей, вспыхивающих фейерверком и разлетавшихся во всех направлениях.
Является ли Райерсон Рейнсмит членом Гнезда? А Дорси? А Франческа?
Что, если смерть Франчески была официальным актом под прикрытием? Казнью?
В курсе ли мисс Фолторн?
Или мотивы еще более отвратительны? Что-то вроде историй в духе леди Чаттерли, которыми зачитывалась Даффи и которые казались мне чрезвычайно нудными?
У меня будет достаточно времени хорошенько над этим поразмыслить. Я внезапно начала ощущать свои руки, и это значило только одно: пора прощаться и грациозно – или по крайней мере, с достоинством – уходить.
Доггер однажды сказал мне: «Ваши руки знают, когда пора уходить».
И он был прав: руки – это канарейки в угольной шахте. За ними надо внимательно наблюдать и слушаться их. Легкие движения требуют внимания, а когда не можешь найти им места, надо уносить ноги.
Я одарила Мардж и Сэл благодарной улыбкой и направилась к дверям.
– О, кстати, – окликнула меня Мардж, – попроси Фицгиббон забинтовать тебе палец, похоже, ты порезалась.
Глава 25
– Редакцию новостей, – прошептала я в телефонную трубку. – Уоллеса Скрупа.
Я пряталась в тени в задней части вестибюля, надеясь, что моя темная школьная форма сливается с панелями. Было еще рано, завтрак уже закончился, до уроков было еще далеко, и складывалось такое впечатление, что внезапный отъезд мисс Баннерман набросил незримую пелену на мисс Бодикот.
Царило необычайное молчание: отсутствие радостных и юных голосов. Воздух казался вакуумом.
– Скруп. – Голос Уоллеса хорошо был слышен в телефонной трубке.
– Это снова я. Хочу попросить об одолжении.
– Что за это будет «Морнинг Стар»? – спросил он. – Точнее, что получит Уоллес Скруп?
Он застал меня врасплох. Я не ожидала, что мне придется предлагать что-то взамен, даже не подумала об этом, перед тем как позвонить.
Решать надо было быстро, что я и сделала. Это было одно из самых сложных решений в моей жизни.
– Все, – ответила я.
И была честна.
– Хорошо, – сказал он, когда мы обговорили условия, – скажи мне, что тебе надо.
– Подробности смерти Франчески Рейнсмит. Она утонула во время ночного катания на корабле два года назад. Надежный источник сказал мне, что это все было в газетах. Должно быть, у вас сохранились архивы. Мне нужно все, что можно достать, особенно допросы свидетелей, капитана и команды, пассажиров и так далее.
– Та еще задачка, не так ли, юная леди?
– Я не юная леди, и я прошу не так много, как просите вы.
– Туше, – ответил он. – Но нет необходимости беспокоить морг – так мы называем архив, кстати. Ваш покорный слуга был на месте, и все подробности врезались в мою память раскаленным свинцом.