Сенсация
Шрифт:
Он был англичанином, но на первый взгляд не лучшего качества. Его полосатый фланелевый костюм хорошо подчеркивал талию, как любят говорить портные. Рукава пиджака были обужены по моде. Полдневная жара превратила его в морщинистую, мокрую, больших размеров тряпку, от которой шел пар. Двубортный жилет был расстегнут и открывал рубашку и подтяжки.
— Оделся не по погоде, — счел нужным пояснить англичанин. — Спешил!
Он тяжело плюхнулся на стул рядом с Уильямом и вытер салфеткой шею под воротником.
— Уф-ф… Что пьют на этой посудине?
Француз, с самого начала взиравший на него с неприязнью, наклонился вперед и язвительно заговорил.
Пришелец
— Что говорит папаша семейства?
Уильям дословно перевел:
— Он говорит, что вы заняли место жены капитана.
— Да ну? И какая она из себя? Хорошенькая?
— Толстая, — ответил Уильям.
— Наверху с капитаном стояла какая-то тетка. То, что я называю «мечта дистрофика». Она?
— Да.
— Не годится. Для меня, во всяком случае.
Француз наклонился к Уильяму.
— Это столик капитана. Ваш друг может сидеть здесь, только если его пригласят.
— Я с ним не знаком, — сказал Уильям. — Это его дело.
— Капитан должен представить его нам. Это место занято.
— Надеюсь, я тут никому не мешаю, — сказал англичанин.
Стюард предложил ему рыбу. Он поглядел на нетронутые завитушки и положил себе кусок.
— Если хотите знать мое мнение, — сказал он бодро, с набитым ртом, — то рыба не фонтан, но я не любитель французской кухни. Эй ты. Альфонс, comprenez, [15] пинта горького?
Стюард изумленно посмотрел на него, потом на рыбу, потом снова на него.
— Не нраисса? — спросил он наконец.
— Не нраисса не то слово, только речь сейчас о другом. Мне нраисса большая кружка «Басса», «Уортингтона» или чего там у вас есть. Понимаешь, comme ca, [16] — он сделал вид, будто пьет. — Вы не знаете, как по-французски «пиво»?
15
понимаете (фр.).
16
вот так (фр.).
Уильям постарался помочь.
Стюард радостно улыбнулся и закивал:
— Виски-сода?
— Ладно, Альфонс, твоя взяла. Тащи виски-соду. Beaucoup виски, beaucoup соды, tout de suite. [17] По правде говоря, — продолжал он, обращаясь к Уильяму, — с французским у меня не очень. Вы Таппок из «Свиста»? Знал, что вас встречу. Я Коркер из ВН. Только что погрузился, на час раньше, чем думал. Обалдеть можно: во вторник я еще был на Флит-стрит, получил приказ двигать в десять утра, успел на каирский самолет, всю ночь трясся в машине, и вот я здесь, цел-невредим и как огурчик. Слушайте, ребята, как вы можете есть эту рыбу?
17
Много… немедленно (фр.).
— Мы ее не едим, — сказал Уильям.
— С душком, да?
— Совершенно верно.
— Мне тоже так показалось, — сказал Коркер, — как только я ее увидел. Эй, Альфонс, mauvais poisson, — parfum formidable — prenez — et portez vite le whisky, [18] живо, черный болван.
Француз
18
плохая рыба — пахнет восхитительно — возьмите — и быстро принесите виски (фр.).
— Мамуля понимает по-английски? — спросил он Уильяма.
— Нет.
— Вот и хорошо. Гордый малый.
— Да.
— Любите la belle France? [19]
— Да как вам сказать… Я там никогда не был. Только когда садился на корабль.
— Подумать только, я тоже. Никогда не выезжал из Англии, кроме того раза, когда меня послали в Остенде освещать шахматный турнир. В шахматы играете?
— Нет.
— И я нет. Та еще работка была!
19
прекрасную Францию (фр.)
Стюард поставил на стол сифон и бутылку виски, на которой была наклеена этикетка: «Эдуард VIII. Очень Старое Настоящее Шотландское Виски. Андре Блох и К о. Сайгон» и цветная картинка, с которой глядел через монокль щеголь эпохи Регентства.
— Альфонс, — сказал Коркер, — ты меня поражаешь.
— Не нраисса?
— Чему же тут нраисса?
— Виски-сода, — объяснял стюард терпеливо и нежно, как ребенку. — Кусно.
Коркер наполнил свой стакан, попробовал, сделал гримасу и вернулся к прерванной беседе.
— Скажи честно, ты что-нибудь слыхал об Эсмаилии до того, как тебя туда послали?
— Очень немного.
— Я тоже. И Суэцкий канал тоже не такой, как мне говорили. Знаешь, когда я пошел в журналисты, то думал, что иностранные корреспонденты знают все языки на свете и всю жизнь изучают международное положение. А мы с тобой? В понедельник после обеда я поехал в Ист-Шин расспросить кое о чем одну вдову, у которой муж разбился с чемпионкой по велосипедному спорту. Оказалось, что это не та вдова, и вообще не вдова, ее муж вернулся с работы, когда я там был, и вышло некрасиво. На следующий день меня вызывает шеф и говорит: «Коркер, отправляйся в Эсмаилию». Я спрашиваю: «Это в пригороде?» А он небрежно так отвечает: «Это в Восточной Африке. Готовь чемодан». — «А что там?» — спрашиваю. «Да негры заваруху устроили, война у них. Ничего особенного, по-моему, но газеты шлют людей, придется ехать, — говорит он. — Будешь очевидцем. Не забывай про местный колорит. И полегче с расходами». — «Почему они воюют?» — спрашиваю. А он отвечает: «Вот ты и узнаешь». Но я до сих пор не узнал. А ты?
— Я тоже.
— С другой стороны, это, наверное, не важно. Лично я считаю, что зарубежные новости ни в какое сравнение не идут с настоящими новостями — по крайней мере с такими, которые дают ВН.
— Извините, — сказал Уильям. — Боюсь, что я плохо знаю современную прессу. Что такое ВН?
— Ты серьезно?
— Да, — сказал Уильям, — серьезно.
— Никогда не слыхал о «Всеобщих новостях»?
— Боюсь, что нет.
— Ну, не скажу, что мы самое большое агентство новостей в стране, — газеты пофорсистей нас недолюбливают, — но уж, конечно, самое лихое.