Сентиментальная история

Паскаль Фрэнсин

– Да, знаю.

– А та женщина, мисс Уэст, тоже участвует в этом деле?

– Да, - тихо ответила Элизабет.
– Увы, участвует.

– Ну что ж, дело будет рассматриваться в четверг в девять тридцать в городском суде. Желаю удачи.

Значит, она увидит в зале суда, как отец и "та женщина" вместе ведут дело. От этой мысли Элизабет стало совсем худо. И телефонный звонок Тодда вечером на другой день тоже радости не принес.

– Лиз?

– Да.

– Это Тодд.

– Что тебе нужно?

– Лиз, происходит

что-то странное.

– Между нами ничего не происходит, Тодд Уилкинз. Запомни это.

– Может быть, ты объяснишь наконец в чем дело?
– рассердился он.

– Что ты к нам привязался?

– К нам?

– Ко мне и Джессике. Ты что, не понимаешь, что мы вовсе не такие, как ты себе представляешь?

– Ты это о чем?

– Сам прекрасно знаешь!

– Не знаю!

– Послушайте, что вам от меня надо, мистер Уилкинз?

– Я хотел встретиться с вами и поговорить, мисс Уэйкфилд. Мне нужно вам кое-что сказать.

– Вот как?

– Я... ну, я просто хотел сказать, что кое в чем был не прав.

Элизабет вдруг поймала себя на том, что внимательно его слушает. "Если бы эта история с Джессикой имела какое-то объяснение, - думала она с надеждой. Даже если он просто признает, что виноват, будет уже легче".

– В чем, Тодд? Я слушаю тебя, - сказала она, и голос ее потеплел.

– Ну, знаешь... Я хотел сказать, что... человеку свойственно ошибаться. Я это знаю. Он совершает поступок, не отдавая себе отчета. А потом ему стыдно. И нельзя корить его за это всю жизнь! Это несправедливо.

Да, подумала Элизабет, конечно, несправедливо.

Если Тодд попросит прощения за то, как он вел себя с Джессикой, в их отношениях это ничего не изменит. Но, по крайней мере, она перестанет его ненавидеть.

– Прости меня, Лиз, что я вел себя так глупо.

– Да уж, Тодд, ты меня удивил. Ты представить себе не можешь - я была просто в шоке.

– А как бы ты вела себя на моем месте, Лиз? Сейчас я уже поостыл, но сколько мне пришлось передумать, пока я решил простить тебя.

У Элизабет перед глазами все поплыло, она не могла понять, что такое он говорит.

– Простить меня?

– Да, Лиз, я тебя прощаю, - заторопился Тодд.
– Прощаю при условии, что ты дашь слово не видеться больше с этой скотиной.

– С какой скотиной?

– Ты прекрасно понимаешь, Лиз, о ком я говорю - о Рике Эндовере.

– Ты все еще этому веришь?

– Это все знают.

– Разве Джессика не говорила с тобой?

– Говорила. Да, на такую сестру можно положиться, Лиз. Она ведь хотела взять твою вину на себя. Очень благородно с ее стороны, но я хочу, чтобы ты знала - ей не надо этого делать. Ты совершила ошибку, но знаешь, как говорят: что было, то было и былым поросло. Я постараюсь все забыть.

– Ты... забыть...
– Элизабет казалось, что она сейчас лопнет от злости. Ладно, Тодд, я тоже кое-что забуду.

– Что-что?

– Мне

твое одолжение не нужно!

– Элизабет, но я не хочу с тобой ссориться. Зачем ты подливаешь масло в огонь?

– Ну это уж слишком!

– Знаешь, Лиз, давай встретимся сегодня и все спокойно обсудим.

– Встретимся? Ты просто нахал! Это после того, что ты сделал! Тодд, запомни раз и навсегда. Я не хочу тебя видеть!

Элизабет швырнула трубку и проплакала целый час. Но, по крайней мере, теперь все кончено. Кончено навсегда.

15

Здание суда стоит в центре, на главной площади Ласковой Долины. Оно построено в колониальном стиле: длинное, невысокое и очень красивое. Элизабет даже слегка оробела, войдя в него. Привратник направил ее в комнату для представителей прессы.

– А что, у журналистов есть в суде свое помещение?
– спросила она у служащего за стойкой "Справки".

– Да, милая барышня. Прямо по коридору, третья дверь направо.

Элизабет неуверенно подошла к двери и, приоткрыв ее, заглянула внутрь. Вдоль стен стояли большие письменные столы, заваленные газетами и всякими документами. Там было несколько репортеров. "Может, когда-нибудь и я буду работать здесь", - подумала Элизабет.

Мистер Коллинз посоветовал ей найти Эрика Гарнета, репортера "Новостей Ласковой Долины".

– Здравствуйте, мистер Гарнет, - робко сказала Элизабет.

– А это, надо полагать, "золотое перо" школы Ласковой Долины?
– улыбнулся Эрик Гарнет.

Элизабет покраснела и тоже улыбнулась:

– Ну, не совсем так.

– Чем могу служить?

– Я буду писать о школьном футбольном поле.

– О чем, о чем?

Элизабет почувствовала, что опять краснеет:

– Я хотела сказать, о деле "Фаулер против школьного городского совета".

Мистер Гарнет объяснил, куда идти, и пожелал удачи.

Войдя в зал заседаний на втором этаже, Элизабет заметила на местах для зрителей тренера Шульца и директора мистера Купера. Судья Роберт Дейли, суровый и величественный, облаченный в черную мантию, уже восседал на своем месте.

Джорж Фаулер тоже был там, сидел за отдельным столом, окруженный адвокатами в темных костюмах. Вид у него был злой и решительный. Недалеко от судейского стола стоял еще один стол, за ним сидели ее отец и Марианна Уэст.

Увидев Марианну, Элизабет внутренне закипела. Папа так внимателен к ней, наклонился и шепчет ей на ухо, наверное, что-то ласковое. Если бы мама увидела, у нее бы разорвалось сердце!

За третьим столом сидели Генри Уилсон Пэтмен и еще два адвоката. Столько адвокатов, что, пожалуй, хватило бы защищать всех граждан Калифорнии без исключения!

– Готовы ли обе стороны к слушанию дела?
– спросил судья, отрывая глаза от стопки документов, которые лежали перед ним.

– Готовы, ваша честь, - звонким голосом ответила Марианна Уэст, прежде чем кто-либо успел открыть рот.