Серая Башня
Шрифт:
Я продолжал идти по просторному холлу, и мимо проплывали залы, комнаты, кабинеты и проходы в сад и внутренний двор. Как раз когда я проходил мимо одного такого, до меня донеслось прекрасное пение и переливы изящной музыки, сливающиеся с щебетом птиц и шелестом воды в фонтане. Проход в сад находился между колоннами, и там же висели газовые занавески. Они раздувались на ветру, выгибались и принимали причудливые формы.
Я остановился у колонны, размышляя, идти ли мне в сад. Но тут из сада меня окликнули.
Я прошёл через газовую занавеску и увидел… Эндэлина-Аррию. Она находилась в окружении моих друзей-музыкантов.
Эндэлина-Аррия,
Эндэлина-Аррия крепко обняла меня. На ней была лёгкая чёрная броня поверх светло-изумрудного платья. Уши украшены каффами, с них свисали ниточки бусин, драгоценные камни и маленькие фигурки-брелоки. Эндэлина-Аррия взглянула мне в глаза — и я увидел в её взгляде грусть. Она крепко поцеловала меня в губы, и музыканты принялись весело гикать.
Эндэлина-Аррия осталась гостить у нас в тот день, и вместе с ней прибыли несколько её слуг.
Я удивился: неужели её отец отпустил её? Она печально улыбнулась и сказала, что он не пытался её удерживать, для него самое главное — чтобы я сделал то, о чём мы с ним договорились.
Я познакомил Эндэлина-Аррию с отцом (с братом она уже была знакома), с несколькими особо приближёнными слугами нашего Дома и музыкантами. Брат показал ей лабораторию и объяснил, как будет проходить процедура Глэйморр. Отец провёл небольшую экскурсию по ларак’хозаводческим фермам, затем она посетила мою творческую студию, где я показал свои скульптуры и некоторое время лепил её портрет, пока на заднем фоне нас развлекали музыканты. Мы также успели посетить спортивный зал, где втроём — вместе с Н’ри — весело провели время за борьбой, прыжками на батуте, подвижными играми. Вечером мы все вместе ужинали за одним столом, а ночью…
Нет, ночью ничего не произошло — слуги Эндэлина-Аррии зорко следили за тем, чтобы она не вступала в любовную близость со мной — таково было условие её отца — поэтому на ночь деве выделили отдельную спальню.
На следующий день Эндэлина-Аррия была вынуждена покинуть нас и вернуться в свой Дом. Но она успела поприсутствовать на моей первой процедуре Глэйморр. Я лежал в медицинской кровати, рядом у приборов суетился Н’ри, на многочисленных экранах изображалось моё тело и отображались всевозможные данные: надписи, графики, цифры. Медицинский робот, похожий на паука, сделал мне укол в руку, а Эндэлина-Аррия стояла рядом, держа меня за другую, и горестно вздыхала. Взгляд её был печален, брови грустно сложились домиком, плотно поджатые губы дрожали. Казалось, она вот-вот расплачется.
После процедуры Эндэлина-Аррия уехала, но через несколько дней вернулась и вновь осталась погостить — на этот раз её отпустили уже на пару суток. Мои процедуры продолжались, они проходили каждый день, и со временем их становилось больше, и я начал замечать изменения в моём теле.
Однажды утром я проснулся и обнаружил на подушке целый клок волос. Я понял, что начинаю лысеть. Мой организм избавлялся от прекрасных серебристо-белых волос д’хаэнэлле, чтобы вырастить на голове ужасные, мерзкие, тёмные, грубые волосы мабдэйнов.
Параллельно с процедурами проходило и моё обучение. Каждый день отец проводил для меня лекции, посвящённые Земле Людей — как у них всё устроено, какая там экосистема, кто такие люди, какова их история, какие у них государства, на каких языках люди говорят, какая у них культура…
Когда
Помочь в чём угодно, кроме одного. Никто не хотел занять моё место.
Я хорошо узнал историю Мабдэйнэдора, историю Стаентрада, Эйрина и Анэйрина, Серой Башни, выучил кучу языков, прекрасно изучил культуру и быт народов той планеты. Хотя все эти знания были устаревшими — на Земле Людей с момента разрыва связи с нашей планетой прошло шестьсот-семьсот лет… тем не менее, что мы могли сделать — мы делали.
Эндэлина-Аррия продолжала время от времени наносить визиты, оставаясь гостить на сутки-двое-трое, но я всё меньше хотел, чтобы она посещала нас. Вернее, я хотел видеться с ней, желал, жаждал, всегда был ей рад… Но я не хотел, чтобы она видела, как я изменяюсь.
А изменялся я жутко. Через некоторое время после того, как начали выпадать волосы, я заметил, что моя кожа меняет цвет. Вскоре она вовсе перестала быть серебристо-серой и посветлела. Приобрела какой-то мерзкий желтовато-розовый оттенок. Говорят, таков цвет кожи мабдэйнов.
На теле начали расти волоски — будто я какое-то животное из леса. Мерзкие противные волоски полезли из моих рук, вылезли в подмышках, появились на груди, на животе, в паху, на ногах… Они повылезали даже на щеках и над верхней губой! Волосы на голове — напротив — все выпали, и теперь я был совершенно лыс — будто носил траур. Да, пожалуй, это и был траур — траур по мне. Даланадриэль умер, вместо него на свет появлялся кто-то другой.
Я и чувствовал себя по-другому. День ото дня я себя не узнавал. То я целый день был зол — непонятно на кого и за что. Назавтра я мог весь день быть сонным и апатичным. На следующий день — я мог с утра и до самого вечера испытывать непонятную тревогу. И так постоянно — каждый день настроение и психическое состояние скакали так, что я не узнавал себя.
Н’ри говорил, это было связано с изменениями в моём организме, с гормональной перестройкой, трансформацией моей физиологии. Все относились к этому с пониманием, но мне самому было противно. Я мог смириться с тем, что родные и близкие видят, какие фокусы выкидывает моё настроение и в какого урода я превращаюсь физически, но я не мог смириться с тем, что свидетельницей этого станет также и Эндэлина-Аррия. Я попросил её больше не навещать нас.
Она заплакала, когда услышала мою просьбу, но согласилась. Однако каждый день она слала мне сообщения, и я ей отвечал. На протяжении всей процедуры Глэйморр, до самого моего дня отбытия на планету Мабдэйнэдор, каждый день мы с Эндэлина-Аррией обменивались посланиями.
Сообщения её были эмоциональны, чувственны, страстны, поэтичны, переполненные любовью и чувством вины. Её сообщения утешали меня и давали сил вытерпеть то, что со мной происходило.
Генетические изменения, всевозможные инъекции, переливания, вливания, пероральное употребление препаратов… — это было ещё не всё, через что предстояло пройти во время процедуры Глэйморр. Самой ужасной частью Глэйморр была — пластическая хирургия. Проще говоря, Н’ри — со своими мед-роботами — будет меня резать и кромсать, что-то удалять, что-то изменять. И это было страшно.