Сербские союзники Гитлера

Тимофеев Алексей Юрьевич

Хотя южнославянские земли, как и в XIX веке, в экономическом смысле оставались ориентированы на Центральную Европу (т. е. немецкие земли Германии, Австрии и Венгрии), в сербской политической среде активно циркулировали слухи о том, что связи эти являются «эксплуатацией» и противоречат интересам Югославии и сербов. При этом экономические связи с Англией, несмотря на все усилия Белграда, не могли ни в коей мере конкурировать с торговым оборотом между Югославией и Германией. После начала Второй мировой войны в Югославии активизировалась деятельность британской разведки. Речь шла о диверсиях и саботаже против германских предприятий, транспортных средств и коммерческих интересов. В 1940 г. Британия перешла к открытому лоббированию своих интересов с целью вовлечения Югославии в войну против Германии. Для этого англичане активно спонсировали ряд сербских политических партий, а дипломатический корпус усилил свою деятельность по укреплению связей в сербской офицерской среде. Югославию посетили и будущие шефы британской (УСО) и американской разведки (УСС) В. Донован и К. Губбинс. Среди наиболее амбициозной части сербской офицерской среды стали разогреваться

воинственные антинемецкие настроения. Так как реального «территориального» повода для подобных настроений не было, приходилось активно муссировать абстрактные призывы к «защите чести и свободы». При этом британским экспертам было очевидно, что раздираемой межнациональными противоречиями югославской армии было не устоять против совместного натиска армий Германии и Италии, действовавших при поддержке Венгрии и Болгарии. Многие хорватские офицеры с большей симпатией относились к своим недавним сослуживцам, надевшим погоны вермахта, нежели к сербским коллегам – «схизматикам» с Востока.

Югославия и начало Второй мировой войны

Германия, обеспокоенная усилившейся британской дипломатической и подрывной деятельностью на территории Югославии, решила внести в ситуацию определенность и настояла на подписании Королевством договора со странами Оси. Югославский премьер Д. Цветкович 25 марта 1941 во дворце Бельведер в Вене подписал договор, включавший следующие пункты: а) правительства стран Оси подтвердили свою готовность уважать единство и целостность Югославии; б) страны Оси гарантировали отказ от использования территории Югославии для транзита вооруженных сил или военной техники через Югославию; в) правительства Германии и Италии заявили, что не будут требовать от Югославии никакой военной помощи. При всей внешней нейтральности этих требований подписанный договор означал, что Югославия не будет вовлечена в вооруженный конфликт, но получит возможность заниматься торговыми операциями с воюющими странами.

Эта ситуация крайне не устраивала британцев, у которых к тому времени сохранился единственный союзник на континенте – Греция, неизбежность поражения которой была очевидна британской разведке. Уместно привести здесь слова тогдашнего лидера СССР, с опаской относившегося к стремлению Британии вовлечь в войну и Советский Союз: «Английская буржуазия не любит воевать своими собственными руками. Она всегда предпочитала вести войну чужими руками. И ей иногда действительно удавалось найти дураков, готовых таскать для нее из огня каштаны» [1] . Пришло время пожинать плоды деятельности британской дипломатии и разведки. Недаром же получали «английскую стипендию» Земледельческая и Самостоятельная демократическая партии, а также непосредственно сербские политики: М. Гаврилович, М. Трифунович, М. Тупанянин, Й. Джонович. Судя по исследованиям послевоенных историков британских спецслужб, полезной оказалась и «дружба» британских дипломатов в Белграде с амбициозным генералом ВВС королевства Югославия – Боривоем Мирковичем, который стал душой заговора, сбросившего правительство Д. Цветковича 27 марта 1941 г [2] . Разъяренный «коварством сербов» Гитлер напал на Югославию. В югославской армии вспыхнул массовый мятеж среди хорватских офицеров, не желавших сражаться против милых их сердцу немцев. Югославская армия была раздавлена за десять дней и вскоре подписала капитуляцию в Белграде, а правительство путчистов покинуло страну, найдя убежище в Лондоне.

1

Сталин И.В. Заметки на современные темы (1929). // Сочинения, Том 9, М., 1948.

2

Смирнова Н.Д. Балканская политика фашистской Италии. Очерк дипломатической истории (1936–1941). М., 1969. С. 242; Stafford D.A.T. Soe and British Involvement in the Belgrade Coup d’Etat of March 1941. // Slavic Review. 1977, № 3. P. 399–419.

Югославия была разделена на несколько частей между сопредельными странами, союзниками Третьего рейха. Сербский народ, разорванный между оккупационными зонами, оказался в самой тяжелой ситуации. В некоторых зонах (в оккупированной Венгрией Воеводине, в захваченной Болгарией Южной Сербии, в присоединенном к Албании Косово) имели место многочисленные убийства представителей сербской интеллигенции и образованного класса, а в Независимом государстве Хорватия был начат настоящий геноцид – полное истребление сербов в ходе погромов и в лагерях смерти. Сербский народ, который уже понес колоссальные жертвы в Первой мировой войне (тогда погиб каждый десятый житель Сербии), вновь оказался в жерновах биологического уничтожения.

Сама «оккупационная территория Сербия», о которой идет речь в данной работе, включала в себя большинство территорий бывшего королевства Сербии до 1912 г., площадь ее в апреле 1941 г составляла около 51 тыс. км², население – 3 810 000 жителей [3] . При этом к ней были формально присоединены две области, находившиеся под самоуправлением местных национальных меньшинств. Местное немецкое меньшинство управляло Банатом (приграничная с Румынией треть Северной Сербии – Воеводина), а албанские лидеры сильно влияли на немецкую администрацию северной части Косово. Хотя и в первой, и во второй областях не менее половины населения составляли сербы, они попали в положение подчиненного и дискриминированного меньшинства. Эти области оказались на особом положении, т. к. представляли собой экономически привлекательные районы, богатые пищевыми (Банат) и минеральными (Северное Косово) ресурсами, полезными для эксплуатации

и потенциально способными стать разменной монетой при послевоенных договоренностях с сопредельными государствами. Тем не менее формально эти области также включались в состав «оккупационной территории Сербия», составляя с ней единое целое в рамках системы транспорта, связи и небольшого объема административной деятельности. В то же время из состава Сербии были выделены значительные области на юге и юго-востоке, вошедшие в состав Болгарии, а население резко увеличилось за счет беженцев. С учетом этих трансформаций управляемая правительством М. Недича территория в 1942–1944 гг. занимала около 46 тыс. км² и насчитывала около 4,1 млн жителей, 80 % которых были крестьянами [4] .

3

ВА, NAV-N-T-120, мф. 200, л. 153350; Српски народ, 24 јула 1942; Алексић Д., Привреда Србије у Другом светском рату. Београд, 2002. С.161–167.

4

Для сравнения упомянем, что, по довоенной переписи (1931 г.), в Королевстве Югославии проживало 13 934 000 жителей на территории в 247 542 км². Definitivni rezultati popisa stanovnistva od 31. marta 1931. godine, knj. II, Beograd, 1938.

2. Политик, философ, богослов. Довоенная биография Д. Льотича

Жизненный путь

В конце XIX века Сербия была маленькой страной на периферии Европы с подавляющим большинством крестьянского населения. Элиту общества составляли немногие образованные люди, высшее образование было редкостью, лица с высшим образованием занимали видные места в административной и социальной иерархии. В Сербии не было дворянства, а социальное расслоение (по сравнению с остальными европейскими странами) было не очень сильным. Кроме материальных богатств, большую ценность представляли доброе имя и происхождение семьи.

В одной из таких семей, у супружеской пары Владимира и Любицы Льотич 12 августа 1891 года в Белграде родился сын Димитрие. Владимир Льотич был не только образованным человеком, но и заметным политическим деятелем оппозиции. Он был сторонником сербской династии Карагеоргиевичей, которая находилась в то время в изгнании, свергнутая со своего престола другой сербской династией – Обреновичами. Владимир Льотич был поборником радикальной партии, которая была самой многочисленной, самой популярной (т. к. защищала интересы наиболее многочисленного в Сербии класса – крестьян) и самой преследуемой официальными властями партией. О широте политических интересов Владимира Льотича свидетельствует тот факт, что он стал первым переводчиком на сербский язык «Манифеста Коммунистической партии», написанного Карлом Марксом.

В 1903 году положение в Сербии резко изменилось – восставший народ свергнул династию Обреновичей и на престол вернулись Карагеоргиевичи. В результате радикальная партия Н. Пашича из опальной превратилась в партию власти. Владимир Льотич получил видный пост в Министерстве иностранных дел и отбыл с семьей в город Солунь, расположенный на стратегически важном для сербской экономической политики направлении.

На Димитрие Льотича не могла не оказать влияния присущая его отцу противоречивая смесь монархизма, граничащей с революционным духом оппозиционности и полной преданности династии Карагеоргиевичей. В 1909 году Димитрие Льотич поступил на юридический факультет Белградского университета. В студенческие годы на Льотича произвели сильное впечатление идеи Л.Н. Толстого. Непротивление злу граничило у Льотича с анархистским отношением к государству, его институтам и власти. Свободный стиль одежды, длинные волосы и широкополая шляпа выражали, по его собственным воспоминаниям, его идеалы [5] . В 1912 году, когда началась I Балканская война, Льотич отказался идти в боевое подразделение и служил санитаром в военном госпитале. Это не было актом трусости, так как Льотич добровольно вызвался работать в холерных бараках, где не только больные, но и весь медицинский персонал находились в постоянной смертельной опасности.

5

Здесь и далее мы цитируем работы Д. Льотича по девятитомному собранию сочинений, которое вышло в Белграде в 2003 году в издательстве «Нова искра», указываются русское название работы, год ее написания и том, в котором она опубликована. Д. Љотић, «Из моей жизни. I часть», 1938 (т. I).

По окончании военных действий король Петр I Карагеоргиевич направил Д. Льотича на учебу в Париж. Под влиянием своих толстовских взглядов Льотич решил, что право есть предмет ненужный и вымышленный, а потому обратился к изучению естественно-научных дисциплин. Выбор Льотича склонился к агрономии, важной для сербского хозяйства. Однако мировоззрение приехавшего в Париж будущего философа стало меняться. Любознательный юноша столкнулся с фактами, которые полностью противоречили его толстовству и анархизму, близкому к атеизму.

Однажды, зайдя на мессу в собор Парижской Богоматери, Льотич встретил там одного из своих преподавателей, известного научными заслугами в области точных наук. Профессор стоял с зажженной свечой и был погружен в глубокую молитву. Значит, вера не является чем-то, противоположным естественно-научному знанию, а даже и наоборот – дополняет его, делает его частью самой веры. Большое впечатление на Льотича произвело грамотное и прилежное французское духовенство. Уважительный тон, в котором в своей «Автобиографии» Льотич отозвался о католическом клире, определил конфессиональную концепцию Льотича. Придя в зрелом возрасте к беззаветной преданности православию, он крайне терпимо относился к христианам других конфессий.