Сербские союзники Гитлера
Шрифт:
В своем указе от 20 апреля 1941 г. командующий сухопутными войсками (ОКХ) фельдмаршал В. фон Браухич точно определил задачи и полномочия военного коменданта Сербии: «восстановить безопасность и порядок и поддерживать их», «выполнять все экономические приказания, поставленные рейхсмаршалом» Г. Герингом; опираться при этом на местные комендатуры, издавать приказы и всеми способами проводить их в жизнь. Уже 22 апреля получили назначение и другие руководящие фигуры оккупационного аппарата – начальник администрации военного коменданта Сербии Гарольд Тюрнер и генеральный уполномоченный по экономике Сербии Франц Нойхаузен. Непосредственно Г. Тюрнеру было подчинено четыре фельдкомендатуры (Белград, Смедерево, Валево/Ужице, Ниш), 7—10 ортс-комендатур (позднее крейс-комендатуры – Белград, Петровград, Крагуевац, Крушевац, Заечар, Косовская Митровица, Шабац, Земун), 4 территориальных стрелковых батальона (формировались из призывников старших возрастов), два пересылочных лагеря для военнопленных и подразделение Тайной полевой полиции. Уже 24 апреля 1941 г. появились приказы о жестких мерах в целях «восстановления спокойствия»: расстрелы за саботаж и акты насилия, штрафы до 30 000 рейхсмарок и арест на срок до 6 недель за прекращение работы, неразрешенные сборища, распространение листовок, враждебные заявления, прослушивание ненемецких радиостанций, неразрешенные контакты с военнопленными и подлежащими аресту лицами. Более того, глава 2-й армии, размещавшейся в оккупированной Сербии сразу же после окончания военных действий, Максимилиан фон Вайкс приказал расстрелять 100 сербов-заложников в качестве мести за нескольких немецких военнослужащих, погибших от рук неизвестных лиц [46] . До конца апреля была проведена и регистрация евреев, которой
46
ИАБ, Збирка наредаба и упутстава.
47
О трагической судьбе еврейского населения Сербии см.: Поповић Н. Јевреји у Србији 1918–1941, Београд, 1997; Koljanin M.. Jevreji i antisemitizam u Kraljevini Jugoslaviji 1918–1941, Beograd, 2008; Божовић Б. Страдање Јевреја у окупираном Београду. 1941–1944, Београд, 2004; Ivankovic M. Jevreji u Jugoslaviji: 1944–1952: Kraj ili novi pocetak, Beograd, 2009.
Параллельно созданию немецкого оккупационного аппарата шел и процесс восстановления охраны общественного порядка местными силами. Стоит отметить, что полиция оказалась деморализована еще до Апрельской войны. В результате действий путчистов 27 марта 1941 г. часть полицейского начальства была арестована, а часть уволена, хаоса прибавилось и после мобилизации, в результате которой число полицейских, жандармов и стражников также сократилось. После массированной бомбардировки в первые дни войны деятельность сил правопорядка в крупных городах Сербии, и прежде всего в столице практически прекратилась. После того как Белград был занят передовыми отрядами немецких войск, не имевшими сил для регулярного патрулирования города, на столицу нахлынули грабители и мародеры из жителей городских пригородов. По словам Г. Тюрнера, «Как только началась бомбардировка, вся государственная и городская администрация сбежали, оставив, таким образом, свободу для проявления всех отрицательных инстинктов толпы» [48] . Городским властям по требованию немцев пришлось на скорую руку организовать патрулирование по городу для борьбы с мародерами. Первые патрули были вооружены винтовками югославской армии, их обмундирование представляло собой пеструю смесь гражданской одежды и полицейской формы, из массы сограждан патрульные выделялись красной повязкой на левой руке с надписью «Hilfspolizej». В некоторых городах (Шабац, Бор) патрулирование для борьбы с мародерами взяла на себя русская эмигрантская колония [49] .
48
Ново време, 1. јуна 1941.
49
Русский бюллетень, 1941, 14 сентября; ИАБ, ф. BdS, д. I-122; ИАБ, ф. УГБ СП, д. IV 269/25; Русский Корпус на Балканах во время II Великой войны 1941—45 гг. Cб. II. С.-Петербург, 1999. С. 45; Петровић Д. Квислиншке формације руских белоемиграната на територији Источне Србије током Другог светског рата // Развитак 1966, № 6.
Тем временем немцы перешли к серьезной организации местной власти для стабилизации общества. Этот процесс приобрел серьезный поступательный импульс 17 апреля 1941 г., когда Белград посетил Р. Гейдрих, начальник Главного управления имперской безопасности (РСХА). Немецкие спецслужбы обладали рядом опытных экспертов по вопросу безопасности в Югославии. После оккупации Югославии начальником Оперативной группы полиции безопасности и СД был назначен Г. Хельм, выполнявший до начала войны обязанности полицейского атташе в немецком посольстве в Белграде. Начальником оперативной команды Гестапо и СД по Сербии был К. Краус, бывший до оккупации Югославии полномочным представителем VI отдела РСХА в Югославии. До начала оккупации К. Краус легендировал свое пребывание в Югославии в качестве служащего Немецкого транспортного бюро [50] . При этом среди лиц, поддерживавших связи с этим немецким разведчиком, особенно выделялись два полицейских чиновника сербской Общей полиции – Милан Ачимович и Драгомир (Драги) Йованович, которым было суждено сыграть важную роль в создании коллаборационистских структур в Сербии в 1941 г. [51] По роду своих служебных обязанностей они активно занимались борьбой с коммунистами, что и сблизило их с немецкими коллегами из РСХА.
50
Nemacka obavestajna sluzba. Knj. 2, «Nemacka obavestajna sluzba u staroj Jugoslaviji», Beograd – Drzavni sekretarijat za unutrasnje poslove FNRJ, 1955.
51
Bozovic B., Stefanovic M., Milan Acimovic, Dragi Jovanovic, Dimitrije Ljotic, Zagreb, 1985; Lalic V., Balsic U., Dosije D. Jovanovic, // Vecernje novosti, 19. oktobra – 4. novembra 2006; ИАБ, BDS, J-55.
Угловым камнем в фундаменте оккупационного аппарата в Сербии стал Драгомир Драги Йованович. Йованович (1902–1946 гг.) родился в провинциальной сербской семье, его отец Любомир был сербом, а родители матери, Вильмы Драшкович (Драшкоци), содержали аптеку и были переселенцами из Словакии. Д. Йованович утверждал, что его мать была немкой, что давало ему возможность относить себя к «фольксдойчерам». Однако в конце войны «туманное» происхождение главного сербского полицейского стало предметом серьезного расследования гестапо, которое, впрочем, так и не открыло тайны его происхождения. После окончания юридического института Драгомир Йованович устроился работать полицейским чиновником в Управу города Белграда. Он сравнительно быстро продвигался по службе и в 1929 г. был назначен на пост начальника Центрального бюро регистраций города Белграда, одну из высших полицейских должностей страны, в которой доминировали функции политического сыска. Вскоре по обвинению в растрате агентурных фондов Д. Йованович был смещен с должности. После этого он перебрался в Загреб, где начал полицейскую карьеру с нуля. Однако и там спустя несколько лет амбициозному чиновнику удалось выдвинуться, в 1933 г. он сумел разоблачить усташскую боевую группу, готовившую покушение на короля Александра. После этого Д. Йованович вернулся в Белград, и его карьера вновь набрала обороты. В течение нескольких следующих лет он руководил Общей полицией, в основном, занимавшейся борьбой против подрывных элементов, сепаратистов и коммунистов. Ему был поручен ряд ответственных заданий, в том числе – организация безопасности в иностранных визитах главы Королевства, князя-регента Павла Карагеоргиевича, серьезно опасавшегося за свою жизнь после гибели Александра от рук усташских террористов в Марселе. После Второй мировой войны Д. Йованович признался на допросе следователям титовской госбезопасности [52] , что еще до 1941 г. имели место его контакты с высшим руководством Третьего рейха. Во время двухнедельного визита князя-регента Павла в Белград Д. Йованович был представлен Г. Гиммлеру поддерживавшим с югославской полицией деловые отношения Г. Мюллером. Осенью 1938 г. Д. Йованович и сам посетил Берлин, который в то время заигрывал с Белградом и решил представить югославской стороне документы о террористической деятельности усташей. В соответствии с договором, заключенным между М. Ачимовичем и Р. Гейдрихом, Д. Йованович работал с документами в здании РСХА. Помощь в этой работе ему оказывал Ганс Хельм.
52
ОЗНА (срб. Одељење за заштиту народа) – служба безопасности титовской Югославии в 1944–1946 гг.
Вполне понятно, что немцы решили «обустроить» оставшуюся от Югославии вокруг Белграда территорию именно с опорой на известного им Д. Йовановича – амбициозного, активного и неразборчивого при достижении поставленной цели. Уже 21 апреля 1941 г. Д. Йованович был назначен на место чрезвычайного комиссара
Было принято решение о создании «квазиправительства» – «комиссарского управления», условный характер которого отражал стремление первых лиц рейха не предрешать судьбу «Старой Сербии» (т. е. в немецком понимании – Сербии до 1912 г.) до окончания мировой войны. Для этой формы управления немцы подобрали еще одного, не менее известного им полицейского чиновника – Милана Ачимовича (1898–1945 гг.). М. Ачимович родился в обеспеченной сербской семье в пригороде Белграда. Учился на юридическом факультете и одновременно работал в городской администрации. Вскоре он стал заместителем, а потом и начальником Отделения общей полиции по г. Белграду. В 1930 г. М. Ачимович был направлен югославским правительством на повышение профессиональной подготовки в Европу. По возвращении он занялся организацией полицейской академии в Белграде, продолжая выполнять свои функции в Общей полиции. Наконец, в 1936 году М. Ачимович, как представитель Югославии, был выбран заместителем председателя Международной комиссии криминалистической полиции. К этому времени относится и установление плотных контактов М. Ачимовича с РСХА. В 1938–1939 гг. М. Ачимовичу довелось стать главой МВД Югославии. Однако после того, как англичане заставили Югославию отстранить М. Стоядиновича от власти и выдать его (как угрозу британской безопасности), М. Ачимович был уволен со службы и интернирован. Вместе с М. Ачимовичем в оккупационный аппарат весной 1941 г. вошел и его близкий друг – полковник Генерального штаба югославской армии Танасие Динич.
Герб недичевской Сербии
Решение о создании «наместничеств» для отдельных министерств было опубликовано в сербской печати 2 мая 1941 г., однако ему предшествовали острые дебаты внутри немецкого оккупационного аппарата и переговоры с потенциальными участниками первого оккупационного правительства. Его состав и даже название «комиссарское управление» выглядели как результат компромисса. Неслучайно первая страница газеты «Општинске новине», сообщавшая о «Наименовании комиссаров для бывших министерств», была набрана в три колонки: левая – информативная статья «Первое мая – немецкий праздник», правая – выдержанный в почтительном тоне репортаж немецкого агентства ДНБ «Приказ маршала Тимошенко в связи с 1 мая», и центральная – со списком комиссаров, «назначенных комендантом Г. Ферстером по предложению его начальника администрации Г. Тюрнера и уполномоченного по экономике Ф. Нойхаузена». В подвале той же страницы напечатана четвертая, воинственная заметка «В Индийском океане силы Оси потопили один югославский и семь британских кораблей» об уничтожении немецкими подлодками конвоя союзников. Уже 16 мая 1941 г. в незадолго до этого основанном издании «Ново время» появилось заявление М. Ачимовича о том, что в Сербии вновь вводится цивильное управление, при этом пояснялось, что довоенные законы (те, которые не были приостановлены немцами), вновь вводятся в силу. В опубликованной на следующий день в том же издании статье «Задачи отечественной административной власти» роль комиссаров более развернуто объяснил Г. Тюрнер. Он подчеркнул готовность Германии дозволить самостоятельное управление оккупированными территориями, которое, «сообразуясь с интересами Рейха»… будут проводить те, кто уже годами, несмотря на личные жертвы, боролся за приближение Югославии к германскому Рейху».
Немцы отказались от активной опоры на представителей правительства, свергнутого 27 марта 1941 г., т. е. от самого Д. Цветковича и его главы МИД А. Цинцар-Марковича как лиц непопулярных и слабых, да еще и «инородных» сербам [53] . При организации оккупационного управления в апреле 1941 г. немцы опирались не только на группировку лиц из обоймы М. Стоядиновича (М. Ачимович – Д. Йованович – Т. Динич), но и на тех, кто был близок к Д. Льотичу (который отказался войти в число комиссаров и предложил ряд своих кандидатур). При отсутствии в «квазиправительстве» портфелей министров иностранных дел и национальной обороны после важнейшего поста главы МВД, который достался М. Ачимовичу (а место заместителя министра – Т. Диничу), сторонникам «Збора» удалось занять вторую по значимости позицию – Министерство экономики (Милосав Васильевич), кроме того, они получили менее значимое, с точки зрения политического влияния Министерство социальной политики (Стева Иванич). В правительство вошли также отдельные представители предвоенных сербских партий – радикальной партии, демократической партии, югославского радикального движения, югославской народной партии, что, безусловно, было попыткой соблюсти видимость легитимности. Кадровый состав комиссаров был производным от оценок немецких спецслужб, выделявших в сербской политике в 1941 г. четыре группы, – националисты-«льотичевцы», националисты-«стоядиновичевцы», пробританские националисты (Симович и др.), коммунисты. Лишь первые две группы были рекомендованы для приема в оккупационные структуры [54] .
53
Имелось в виду их происхождение из «цинцаров» – романоязычной балканской народности, к началу XX в. в значительной степени инкорпорированной в состав сербской элиты и городской интелигенции.
54
Божович Б. Београд под комесарском управом 1941, Београд, 1998, с. 81–92; ВА, NAV-N-T-501, мф. 256, л. 264196—266420.
Комиссарское управление Сербии не имело формы единой организации – правительства, т. е. Совета министров (комиссаров). Соответственно, официально не существовало и должности премьера. Фактически руководивший оккупационной сербской администрацией М. Ачимович был всего лишь одним из министров. Под его руководством аппарат внутренних дел приобрел следующую структуру – центральный аппарат в Белграде, управления областей (т. н. бановинска управа) в Нише, Смедерево и Валево, наконец, местные управления в районах («срезах»), которых насчитывалось около 110. Министерство внутренних дел несколько расширило свои довоенные функции и взяло под свою команду жандармерию (военизированные отряды полиции для борьбы с беспорядками и для крупных операций), которая ранее существовала в качестве отдельного управления под опекой Министерства обороны (упраздненного в рамках комиссарского управления). К МВД присоединили и пожарную охрану, бывшую до 1941 г. автономной. В рамках МВД существовал Первый отдел, имевший в своем составе три отделения: внутреннее (общая служба информации о положении дел в стране), специальное (для надзора «за коммунистической деятельностью, евреями, масонами и другими деструктивными элементами») и отделение регистрации (учет иностранцев и беженцев, выдача всех видов личных документов и справок).
Хотя Д. Йованович был формально подчинен М. Ачимовичу как комиссару внутренних дел, он старался сохранять фактическую независимость. Конечно, существовало и определенное соперничество между двумя близкими по возрасту полицейскими, чья карьера уже неоднократно переплеталась. Это не могло не привести к возникновению трений между М. Ачимовичем и Д. Йовановичем, о которых было известно и немецким властям, не считавшим это большой проблемой [55] .
В мае – июне 1941 г. комиссары начали активную работу над нормализацией жизни в Сербии. В подвергшихся бомбардировкам городах были окончательно разобраны завалы, возобновили свою работу транспорт (трамваи, автобусы и такси) и коммунальные службы. Заработали связь, канализация, водопровод и электричество, причем в работу по восстановлению водоснабжения, линий электропередач, телефонной связи и мостов активно включились инженерные службы II армии вермахта. Сербскими властями также была восстановлена деятельность медицинских учреждений, возобновили свою работу отели, вокзалы и развлекательные учреждения (театры, варьете и кинозалы). Были введены обязательные фиксированные цены на социально значимые товары: мясо, молоко, хлеб, крупы, бакалею, одежду, обувь, дрова. Лица, продававшие товары и услуги по завышенным ценам, квалифицировались как спекулянты и задерживались, что, однако, не могло остановить инфляцию, вызванную крушением государства.
55
ИАБ, ф. BdS, д. J-55.