Сердца четырёх

Куин Эллери

— Не мог он додуматься до такого кошмара! — воскликнула Бонни.

— Откуда мне знать, что ваша история с веревками и кляпами в ангаре аэропорта соответствует истине?

— Но мы же сами свидетельствуем в пользу друг друга!

— Вы полагаете, что я отравил своего собственного отца, чтобы убить мать Бонни Стюарт? Или что Бонни Стюарт отравила свою мать, чтобы через смерть моего отца расквитаться со мной? Да вы с ума сошли!

— А мне ничего не известно, — ответил инспектор. — Вам наверняка интересно будет

узнать, что отдел по расследованию убийств нашел того парнишку, который передал сообщение мисс Стюарт перед вылетом. Мне об этом доложили по рации, когда я обследовал ваш угнанный самолет.

— И как он это объяснил?

— Он из обслуги аэропорта — механик, стюард или что-то в этом роде, говорит, что около его ангара его остановил высокий худой мужчина в полном летном обмундировании и в «консервах». — Полицейский гудел благодушно, но все время бегал глазами от Тая к Бонни и обратно. — Мужчина сунул парню под нос листок бумаги с машинописным текстом. Ему было велено передать мисс Стюарт, что мистер Ройл ждет ее в ангаре.

— Все сходится, — сказал Тай. — Это он и был, тот самый пилот. Простенький трюк!

— И тем не менее он сработал, — заметил Эллери. — Инспектор, а этот парень подозрений не вызывает?

— Среди своих он на хорошем счету.

— А что с запиской?

— Парень даже не прикоснулся к ней. Ему ее только показали. После этого пилот исчез в толпе и записку унес с собой — по словам этого малого.

Бонни поднялась с негодующим видом:

— Как же вы после этого можете утверждать, что кто-то из нас приложил руку к преступлению!

— Я не утверждаю, — ухмыльнулся Глюк. — Я просто не исключаю такую возможность.

— Да ведь нас захватили и связали!

— А предположим, кто-то из вас нанял этого долговязого изобразить захват — чтобы обеспечить себе алиби?

— О боже! — Батчер воздел руки к потолку.

— Вот дурак, — сказал Тай.

Инспектор Глюк опять улыбнулся, пошарил в кармане плаща, достал большой конверт из плотной бумаги и не спеша его распечатал.

— Что там? — не выдержал Эллери.

Лапища инспектора нырнула в конверт и извлекла какую-то круглую маленькую штучку.

— Видали такие раньше? — спросил Глюк, ни к кому в отдельности не обращаясь.

Все облепили его, доктор Джуниус тоже сунул нос. Оказалось, что это голубая фишка с золотой подковкой.

— Клуб «Подкова»! — в один голос воскликнули Тай и Бонни.

— Ее нашли в кармане Джона Ройла, — сказал инспектор. — Не это важно.

Тем не менее он держал фишку осторожно, двумя пальцами, вроде как боялся стереть оставленные на ней отпечатки пальцев. Дав всем полюбоваться фишкой, Глюк положил ее обратно в конверт и вытащил из него стопку клочков бумаги, скрепленных канцелярской скрепкой.

— Скрепка — моя, — пояснил он. — А эти клочки я обнаружил в кармане Джона Ройла.

Эллери

взял их и разложил на кушетке. Соединить отдельные фрагменты по линиям разрыва труда не составило. В результате получилось пять небольших листков с голубым типографским логотипом клуба «Подкова». На каждом листке стояла дата, слова «Я вам должен», сумма в долларах и подпись: «Джон Ройл». Все было написано чернилами одного цвета. Суммы были разные.

Эллери сложил их в уме: ровно сто десять тысяч долларов.

— Знаете что-нибудь об этом? — спросил инспектор.

Тай недоверчиво изучал долговые расписки. Кажется, его сбивала с толку подпись.

— В чем дело? — быстро спросил Эллери. — Это не отцовская подпись?

— Да нет, рука-то его... — пробормотал Тай.

— На всех пяти?

— Да. Вот я и не могу понять...

— Чего именно? Вы что, об этих долгах отца ничего не знали? — удивился Глюк.

— Нет, не знал. Во всяком случае, что отец так глубоко увяз у Алессандро. Сто десять тысяч долларов! — Тай сунул руки в карманы и нервно заходил по комнате. — Да, отец был отчаянным игроком, но чтобы вот так...

— Вы хотите сказать, что отец разорился, а его родной сын об этом не знал?

— О финансовых делах мы говорили с ним очень редко. У меня была своя жизнь, а у него — своя.

И Тай полностью ушел в созерцание игры огня в камине.

Глюк собрал клочки расписок, скрепил их и положил обратно в конверт. Кто-то тихо кашлянул. Эллери обернулся. Это был доктор Джуниус, он нервничал.

— Дождь прекратился. Думаю, теперь вам можно лететь.

— Доктор, опять вы за свое, — недовольно пробурчал инспектор. — Вам что, не терпится нас отсюда выпроводить?

— Нет-нет, — поспешно возразил Джуниус. — Просто я беспокоюсь о мисс Стюарт. Ей необходим отдых.

— А это напомнило мне... — сказал Глюк и бросил взгляд на лестницу. — Раз уж я здесь, надо поговорить со стариком.

— Доктор Джуниус считает, что это будет неразумно, — сухо заметил Эллери. — Или твою кожу и дробь не пробьет? Учти, у Толланда Стюарта возле кровати ружье.

— Да неужто? — ахнул Глюк и двинулся к лестнице.

— Осторожно, инспектор! — крикнул Джуниус и кинулся за ним. — Он ведь даже не знает, что его дочь умерла.

— Да будет вам, — поднимаясь по ступенькам, бросил Глюк. — Такие застенчивые обычно имеют привычку подслушивать в замочную скважину или с верхней площадки.

Вспомнив лицо старика под дождем, Эллери мысленно поаплодировал прозорливости Глюка: старик, конечно, узнал о смерти дочери. Недолго думая, Эллери направился вслед за Глюком и доктором. Наверху было темно.

— В этом морге есть хоть одна лампочка? — споткнувшись о последнюю ступеньку, рявкнул инспектор.

— Сейчас, сейчас, минуточку, — причитал Джуниус. — Выключатель... — И доктор исчез во тьме.