Сердца Лукоморов
Шрифт:
И отвернулся, подняв голову вверх, задрав бородёнку. По лицу его стекали капли дождя, скользя, словно слёзы по грязным щекам. Мне стало жаль Игната, но вспомнились капли крови на его перекошенном от ярости лице, и я отвернулся.
Возле крыльца зашевелились, вдоль него встали щёгольские стражники с маленькими топориками на плечах. На крыльцо вышел высокий, но сутулый, человек. Он встал на верхней ступени и брезгливо осмотрел толпу, стоявшую перед ним.
Лицо у Годунова было восточного типа, широкоскулое. Глаза сужены к вискам. Татарские
– Приступайте!
– махнул рукой Годунов.
По толпе угличан пронесся вздох. Под самое крыльцо вывернулся из толпы зевак полуголый человек, увешанный цепями. На голове у него был железный колпак.
На него замахнулся кто-то из стражи, но Годунов остановил его:
– Не трогайте его! Это юродивый, Иоанн Блаженный, Большой Колпак. Что ты мне сказать хочешь, юродивый? Говори.
– Бориска! Ты голова!
– заползал по земле юродивый, гремя цепями. Умная голова, разбирай Божьи дела! Бог долго терпел, да больно бьёт!
Годунов дёрнул усом, юродивого оттащили в сторону. Но было видно, что настроение Годунову он испортил.
– Начинайте же!
– топнул ногой Годунов.
Вывезли на площадь колокол, призывавший угличан к мятежу. И вырвали у колокола язык, а потом били его кнутами. То же самое проделали с пономарём. И началась дикая расправа. Часть людей закопали по шею прямо на площади в землю.
– Вот и остолбенели голубчики, - вздохнул кто-то возле меня.
– Почему остолбенели?
– Потому что столбом стоят! Потому и говорят, застыл, как вкопанный, - огрызнулся кто-то.
– Шевельнуться не могут. Сейчас клеймить будут: на лбу, и на щеках выжгут слово ВОР. Потому и говорят: "у него всё на лбу написано", "прожжённый негодяй"...
– А почему "ВОР"?
– спросил я.
– Мы что, что-то украли?
– Ничего мы не украли. Так всех клеймят, кто против власти идёт. Если против власти - значит, вор.
Людей выборочно били плетьми, выжигали клеймо. А после всех пешком погнали в Сибирь. В город Пелым. Меня наказание миновало, а когда выходили с площади, резко выдернули за рукав из толпы.
– Поедешь с ними, - указал стражник на закутанных от дождя в плащи всадников.
Я подошёл к всадникам и увидел, что это сержант Матвеевич и Алёша. Алёша украдкой подмигнул. А Матвеевич сердито сказал:
– Что топчешься? Не тряси штанами. Полезай в седло к Алёшке, поедем дальше службу исполнять.
– Далеко поедем?
– спросил я.
– Петру Третьему служить, - шепнул мне Алёша.
Глава тридцать четвёртая
Служба Государева. Пётр Третий.
Ехали мы не долго. С расстояниями на острове происходили чудеса. Можно было перемещаться за день, а то и за несколько часов, на расстояния, которые по карте измерялись в сотни и тысячи километров.
– Страшно было?
– шёпотом спросил меня Алёша.
– Страшно, - честно признался я.
– Я знаю, - согласился
– Я где-то читал, что царевича Димитрия убили, а оказывается, всё совсем не так было, - поспешил я поделиться увиденным.
– Кто знает, как оно всё на самом деле было, - вздохнул Алёша. История - дело тёмное.
– Но я же сам видел!
– Мало ли что ты видел. Это, брат, как кино. Сегодня одну версию покажут, завтра - другую.
– А где же правда?
– Вернёшься домой, садись и читай. Просеивай прочитанное по крупицам, сверяй. Ищи правду.
В маленьком городке на каждом шагу, на каждой улочке, стояли патрули, проверяли, кто едет. Приехали мы в небольшой каменный дом затемно. В крайних окнах горел свет. На крыльцо вышел гигант в белой рубахе.
– Алексей Григорьевич Орлов, - успел шепнуть Алёша.
– Его Императрица недавно графом пожаловала, за то, что помог ей корону получить.
Орлов выслушал сержанта, небрежно взял у него из рук бумагу, и свистнул. На крыльцо выбежал Иван - Болотный Царевич.
Я его не сразу даже узнал. Он был в военном мундире, с ружьём.
– Забери вот этого паренька, - приказал ему Орлов.
– Пускай с тобой ночует. Будет бывшему величеству прислуживать, его для этого сюда прислали.
Орлов пошёл в дом, а я замешкался, прощаясь с Алёшей. Иван заторопил, потянул меня за руку, и я оказался в длинном полутёмном коридоре. Иван подвёл меня к крайней двери, а Орлов шёл по коридору дальше, едва не задевая головой низкие потолки. Он был сильно пьян, хотя и старательно не показывал этого. Но в коридоре было видно, что его покачивает. В конце коридора открылась дверь, из неё показался свет, и раздались шумные голоса пьяных людей.
Из двери выскользнула фигура невысокого роста, худая и кривоногая. Человек, пошатываясь, пошёл вдоль стены по коридору и собрался зайти в одну из комнат, но его перехватил огромный Орлов.
– Куда это ты, милостивый государь, Ульрих, направился?
– Я хочу спать, - плаксивым голосом ответил человек, выговаривая слова с сильным иностранным акцентом, безуспешно пытаясь вырваться из могучих лап великана.
– Спааать?
– пробасил Орлов.
– Это, разлюбезный брат мой Петруша, дудки. Господа офицеры желают вино пить и в карты играть. Изволь быть рядом. Или ты нами брезгуешь?
Тщедушный человек совершил ещё одну слабую попытку ускользнуть за дверь, но Алексей Орлов обнял его могучей рукой за плечи и утащил за собой.
Они скрылись в комнате в конце коридора, куда Орлов буквально запихнул встреченного им в коридоре человека. Их приход встретили в комнате дружным весёлым гоготом, и дверь захлопнулась.
– Что это за иностранец?
– поинтересовался я у Ивана.
– Это вот и есть сам царь Петр Третий, - ответил он.
– Он сын дочери Петра Великого Анны Петровны Его свергла с престола жена, Екатерина Вторая. Ей помог в этом Алексей Орлов, брат её любовника, Григория Орлова.