Сердце Абриса
Шрифт:
– Извините, – постаралась я проглотить смешок. – Господин капитан, почти год назад в нашем мире случилось Расхождение. Доказано, что Абрис исчез. Лазеек нет. раниц нет. Мы живем в новой эре. О какой статье закона вы говорите?
– Вы известный артефактор, госпожа Уварова, некоторые даже считают ваш дар уникальным. Именно вы вполне могли создать магические ворота и, наплевав на закон, перешагнуть через границу.
Я заметила, как ректор выпрямился на стуле. Глаза хищно блеснули.
«Тот, кто создаст новое перемещение, тот будет управлять двумя мирами…»
–
– Потому что вы их создали, госпожа Уварова, – прошипел он мне в лицо.
– Докажите, – спокойно вымолвила я и поднялась. – Надеюсь, у вас есть разрешение от мирового судьи на мое задержание или конфискацию собственности.
Судя по тому, как у всех вытянулись лица. Капитан такой бумаги не предъявлял, но ни ректор, ни тем более oтец не додумались спросить свитков. После прошлогоднего ареста, когда меня пытались посадить в каземат, судебный заступник Озеровых очень подробно объяснил, как строить диалог со стражами.
– В таком случае позвольте вернуться на занятия.
– Я встала и одернула джемпер. – Свои вещи я тоже заберу.
– Этo улики! – воспротивился капитан.
– Чего? – стрельнула я острым взглядом в отца. – Того, что меня обокрала собственная сестра?
– Забирайте, – вздохнул капитан.
С отцом мы выходили в приемную в гробовом молчании. С яростью я запихивала записи и злосчастную шкатулку в сумку. Потом, не прощаясь с папой, развернулась, чтобы уйти.
– Прости, дочь. Полина поступила недопустимо.
– Она поступила подло! – резко развернулась я и вдруг почувствовала, как на глаза навернулись слезы. – Я чувствую себя так, будто зависла меду мирами. Почему вы тоже заставляете меня жалеть о возвращении?
– Валерия Уварова! – цыкнул отец, и только тут я осознала, что кричала. Никогда не повышала голоса, но нервы сдали.
– Я подыщу апартаменты в доходном доме и съеду, – резко озвучила я давно зревшее решение. – Матильду заберу с сoбой. Прости, я, правда, очеь стараюсь, но что-то у меня не выходит быть частью твоей новой семьи…
Кoгда затемно я вернулась домой,то особняк уже спал. Казалось, ничего не произошло, но Матильда, накрывшая мне ужин в кухне, донесла, что нна с дочерью скандалили весь вечер, запершись в отцовском кабинете. Мачеха даже ударила Полину (тетка не видела, но на щеке сестры остался приличный отпечаток пятерни), и та кричала нечто неразборчивое о том, будто я увела завидного жениха. Матильда подумывала заявить обеим, мол, у меня в женихах ходит сам наследник темного клана, но посчитала, что вмешиваться в скандал матери и дочери – последее дело, можно в два счета стать врагом обеим.
В коридоре меня поджидала Анна. Она явно нервничала, и пока я ужинала, похоже, мерила шагами клочок пола перед дверью в спальню.
– Валерия, - тихо вымолвила мачеха, заставляя меня притормозить.
– Да?
– Отец сильно переживает... – Анна нервно ломала руки. – Ты можешь остаться? Не уходи из дома.
Некоторое время мы разглядывали друг друга в тусклом свете ночника. По большому счету, нам было нечего
– Пожалуйста, Валерия… – настойчиво просила мачеха.
– Хорошо, - неожиданно для себя приняла я перемирие.
У Анны на лице появилась облегченная улыбка.
– Спасибо.
Она протянула руку, мягко погладила меня по щеке, а потом направилась в сторону родительской комнаты. Просто и растерянный жест, по-женски мягкий. И я оказалась ошеломлена материнской лаской, какой не получала уже много лет.
– Анна! – тихо позвала я, и женщина быстро оглянулась.
– Да?
– Ты мне, правда, нравишься, – быстро призналась я. – Глупо говорить об этом посреди коридора и после скандала с Полиной, но все-таки... Я рада, что вы с папой поженились. Просто… у меня никак не появлялось повода сказать об этом.
Она благодарно улыбнулась и кивнула, а потом спряталась за дверью в спальню.
***
Как и все крупные мероприятия, собиравшие людей со всех уголков светлого мира, артефакторная выставка проходила в королевском дворце. «Дерево Жизни» стояло в зале с нарочито приглушенным светом и темными стенами. Стеклянная яблоня высотой в человеческий рост тускло мерцала в полумраке. От движения с веток осыпалась золотистая пыльца, и воздух наполнялся ароматом яблоневого цвета. На глазах вoсторженных зрителей при прикосновении к веткам начинали распускаться крупные белые цветы. Они стремительно увяли, и вырастало стеклянное яблоко.
Пробуждение – цветение – увядание – новая жизнь.
Возле невиданного аттракциона беспрерывно толпилась публика. Всем хотелось получить гладкий плод, внутри которого билось крошечное магическое сердечко,и оттого что яблоко было прозрачным, обычно спрятанное в артефактах естество Истинного света вызывало у людей неизменный восторг.
Когда я бралась за артефакт для Академии,то не задумывалась, что потом мне придется пожать сотни чужих рук, с неизменной улыбкой выдерживать неоднозначную реакцию незнакомых людей на рубец от темной руны, отвечать на десятки бестактных и тактичных вопросов о рунических плетениях,использованных в создании магии. Прятаться в учебных лабораториях, обсуждать магию с сокурсниками или наставником было просто, но выйти на публику, показать себя миру, не скрываясь под безликим именем «Лерой», оказалось настоящим потрясением. Я чувствовала себя голой и снова, как в Белом замке, доказывала миру, что академическая девчонка, притащенная на огромную выставку, вовсе не стрекотавшая бессмыслицу канарейка, а состоявшийся артефактор.
К вечеру казалось, что из меня выпили соки. Разыскивая ректора, чтобы извиниться и уехать пораньше домой, я заглянула в зал с «Деревом Жизни» и обнаружила напротив артефакта выcокого мужчину в узком полупальто. Заложив руки за спину, он внимательно разглядывал излучавшую неяркое золотистое свечение яблоню. Внутренности завязались крепким узлом, колени ослабели, а внутри заклокотало от неразумной, но почти невыносимой радости.
В мой мир снова вернулся Кайден.