Сердце Аримана

Ахманов Михаил Сергеевич

– Ты больше не гость, - произнес Паллантид, срывая с запястья зингарца знак с оранжево-красной лентой.
– Что посланнику делать тут, ночью, на безлюдной дороге? Место уединенное, время позднее - для злодеев, а не для послов!

– Я решил уехать. Уехать, понимаешь? Было ведь сказано твоим королем, что любой посланец вправе убраться из Тарантии до начала военных действий. Вот я и убираюсь! Чем ты недоволен?
– Каборра оскалил зубы в хищной усмешке.

Ответная улыбка Паллантида была исполнена зловещей иронии.

– Раз ты уже не посол, то и дозволение владыки к тебе не относится, - произнес он, пряча бронзовый медальон за пояс.
– Вот так, клянусь Митрой! Мы следили

за тобой, зингарец; следили и прежде, а особенно с того мгновения, как Минь Сао, этот колдун, покинул твои покои. И теперь я знаю, что ты не солгал в одном: ты хотел убраться на юг, к побережью!

– Пусть так, - беглец окинул презрительным взглядом два десятка Черных Драконов и выстроившихся поперек дороги стражников. Он уже взял себя в руки и теперь был спокоен, почти что невозмутим.
– Пусть так, - повторил он.
– Но что преступного в пустых разговорах с кхитайцем? И что вам нужно?

– Сейчас узнаешь! Сейчас поглядим, были ль те разговоры пустыми!
– Тон Паллантида вдруг сменился, в голосе его зазвучали суровые нотки.
– Слезай с коня, зингарский шакал!

– И не подумаю, аквилонский пес!
– потянувшись к мечу, с угрозой ответил всадник. Но не успел он закончить движения, как два воина по знаку Паллантида подскочили к нему и стащили наземь. Каборра заскрежетал зубами: эти скоты даже не удосужились поставить его на ноги, они просто бросили его в дорожную пыль! Он начал было вставать, но сильный удар древком под ребро вновь заставил свалиться на землю. Тогда Каборра прекратил попытки сопротивления; лег на спину, сложил руки на груди и презрительно поджал губы. Ему казалось, что в нынешнем положении эта поза - единственная подобающая нобилю из Зингары.

Склонившиеся над ним стражи захохотали.

– Ну и чучело!

– У них в Зингаре все такие! Я-то знаю, я - пуантенец!

– Он, видать, и в штаны напустил!

Винчет Каборра был безмерно оскорблен. Он вновь попытался вскочить, но сильные руки и так уже тянули его вверх, отстегивали перевязь с мечом, рвали из пальцев кинжал.

– Обыскать!
– приказал Паллантид.

С извивающегося Каборры начали стаскивать одежду; но самое обидное, что при том его пинали и награждали увесистыми тумаками как самого обычного вора-простолюдина, приговаривая: "Поворачивайся быстрей, ослиная задница! Шакалий хвост… кусок дерьма… отрыжка Нергала…" Подобного унижения зингарский нобиль не испытывал никогда. В этот миг собственное будущее его не волновало - то, что оно будет печальным, он не сомневался, и об этом решил погоревать после. Но талисман, врученный ему кхитайцем! Божественный камень, средоточие таинственных сил! Неужели он так и останется у проклятых аквилонцев? У их варвара-короля?

– Ничего нет, господин, - разводя руками, сказал один из Черных Драконов, поворачиваясь к Паллантиду.

Каборра, голый с ног до головы, стоял на дороге, озираясь беспомощно и злобно. Лишь на бедрах его пламенела красная шелковая повязка, но под ней не удалось бы спрятать и горошины, не то что камень размером с кулак.

– Вы только посмотрите!
– издевательски протянул Паллантид.
– Посол-то наш - видный мужчина! Небось, как разденется, все красотки падают на спину!

Воины опять загоготали. Людей благородных среди них не замечалось, и вели они себя так, как и положено неотесанной солдатне. Пинки и плоские шутки посыпались на зингарского рыцаря.

– А ну-ка молчать!
– властный голос Паллантида мгновенно перекрыл гомон, и Каборра на миг почувствовал к нему нечто вроде благодарности.
– Поглядите в седельных сумках!

Зангарец похолодел. При каменном молчании один из гвардейцев направился к его коню, расстегнул сумки

и стал копаться в них, выбрасывая прямо в пыль кошельки с монетами, припасы, флягу с вином, метательные ножи, плотную связку пергаментов с письмами и заметками. Наконец воин добрался до самого дна, недоуменно вскинул брови и вытащил под свет факелов огромный рубиновый шар.

При виде его солдаты замерли, потом откликнулись дружным стоном - словно ветер в травах прошелестел. Брови Паллантида тоже полезли вверх, но вдруг, усмехнувшись, он наклонился с седла, взял камень из рук гвардейца и небрежно сунул за пазуху.

– Подделка! Все в порядке, парни, нечего пялить глаза. Наш зингарский рыцарь просчитался… Всего лишь подделка! Истиный талисман в королевской сокровищнице.

Вздох облегчения пронесся в толпе гвардейцев и стражников; одни засмеялись, другие шипели сквозь зубы проклятья в адрес Каборры, нергалова отродья. Рыцарь из Зингары был раздавлен; опустив голову, ссутулив плечи, он стоял среди солдат, впервые в жизни чувствуя, как жгучие слезы гнева выступают на глазах. Все пропало, все! Все пошло прахом! И горделивые мечты, и надежды на награду! Быть может, и талисман - подделка, как сказал аквилонский пес… Быть может, обманул-таки проклятый кхитаец! Но зачем?

Нагой и безоружный, стоял Каборра среди насмешливых врагов. Они даже не собирались вязать его.

– Куда меня?
– Он поднял голову и поглядел на Паллантида.

– Сначала - к одному искуснику и умельцу, желающему потолковать с тобой. А там - как король решит… За ребро и на крюк, или в Железную Башню, к твоему приятелю сиру Лайоналю.

– Я никуда не поеду!
– вскинулся зингарец, собрав остатки былого высокомерия. Но вместо ответа Паллантид лишь пнул его сапогом, отвернулся и направил коня на север, к Тарантии, аквилонской столице. Черные Драконы с проклятьями водрузили пленника на лошадь, привязали ноги к стременам и двинулись вслед за Паллантидом. Звезды над головой Каборры стали меркнуть, горизонт на востоке посерел, потом налился розовым светом; вставало солнце, и ослепительный его зрачок заставлял Иштар закрыть свои звездные очи.

…Мерно покачиваясь в седле, Паллантид, капитан Черных Драконов, размышлял о том, что еще до вечера успеет отвезти беглеца к шемиту - особенно если не заезжать в Тарантию, а обогнуть город с юга, по окружному тракту, соединявшему все торговые дороги. Но как быть с камнем? Он почти не сомневался, что Каборра вез подделку, раздобыв ее то ли у хитроумного Минь Сао, то ли еще у кого. И, по зрелом размышлении, решил оставить камень у шемита - вместе с пленником, коего тот собирался допросить.

***

По склонностям своим и характеру Сирам Авортиан Чандра Паландарус, родившийся некогда в Эруке, являлся великим жизнелюбцем. Его не интересовала власть, и он никогда не пытался возвеличиться над людьми; он рассматривал власть как лишнюю и ненужную обузу и не понимал, почему многие столь жадно домогаются ее. Другое дело - благополучие, достаток и богатство; богатство помогало исполнять все прихоти и причуды, вкушать любые удовольствия, коими жизнь могла одарить человека. Надежный кров над головой, хорошая одежда и пища, вино, дорогие блюда и кубки, красивые статуи, ароматные цветы, яркие мягкие ковры, женщины… Впрочем, после сорока женщины уже перестали привлекать Сирама; вместе с былой стройностью он потерял к ним всякий интерес. Теперь он рассматривал женщин, обитавших в его доме, как ценный предмет обстановки: изящны, прелестны и пригодны для чесания пяток и завивки бороды. Все остальное мужчины делали лучше женщин - лучше стерегли его покой, лучше присматривали за садом и лучше готовили.