Сердце бога
Шрифт:
— Сеньор Борсо. Как вы решаете вопрос с питанием людей в армии? — спросил я, немного невпопад.
— Я? — удивился он. — Никак. В этом и прелесть армии, сеньор Магн. Армия кормит сама себя,Это не крестьяне, которые так и норовят подохнуть от голода…
Военно-полевые кухни. Вот оружие победы. Я топчу предместья Таэна с отрядом численностью меньше, чем батальон и мне сделать никто ничего не может. А что будет, если я выставлю в поле армию численностью в дивизию? Тут все упирается в логистику.
— Куда важнее дрова, — отвлек меня Борсо. — Знаете, почему никто не воюет зимой? Потому что если вас застанет ночь в поле, утром в живых останется половина.
Я присвистнул. Кубометров десять. Я для бани на год шесть покупал.
— Конечно есть хитрости, — продолжил Борсо, явно довольный что я его внимательно слушаю. — Хорошо помогает теплая одежда. А еще, следует снабдить всех пехотинцев меховыми плащами, как у горцев. Всадники обычно возят с собой постели и покрывала в обозе. Это может помочь. Также следует…
Мы ещё немного поболтали с Борсо. Я, в основном, слушал. Да, водить войска, настоящее искусство. И, собственно, битва в этом искусстве — на последних ролях. Чем больше я слушал, тем больше понимал, что проблема средневековых армий в низкой организации. Вернее, в том, что все полагались на самоорганизацию. В этом есть смысл — условная сотня монгольских воинов в передвижении по пересеченной местности даст сто очков вперед условному спецназу из двадцать первого века. Причем через месяцев девять спецназ пора будет эвакуировать и лечить, а монголы еще и размножаться начнут, если у них с собой бабы есть. Поэтому, если у тебя есть под рукой монголы, ты на коне. А если крестьяне, то ты можешь собрать шесть тысяч их под стенами родного города. А в трех дневных переходах уже четыре сотни — армия. У местных не было примера перед глазами больших и хорошо организованных армии. Да и задач под них. Просто не думали в эту сторону. Со всем отлично справлялись маленькие профессиональные армии. Кажется, довольно злобных жителей английского Уэльса завоевали армией в четыреста человек. Если сравнивать со средневековьем я так-то, заметная личность. Вот только я уже знаю, что большие батальоны рулят, поэтому я и не впечатляюсь армией в несколько сотен человек. Зато я сполна хлебнул проблем даже с таким количеством людей. Мало того, что они все практически мгновенно засирают на сто метров вокруг, даже если заставить сортиры вырыть, так их ещё и не прокормить.
Неудивительно, что нежить рулит — мертвяки не мерзнут, не жрут, не болеют и не жалуются. Имба. Главное, побольше нагнать. Как я понял, у них та же проблема — кране неравнозначная боевая ценность между юнитами. Но действительно высокоэффективных юнитов мало, приходится их беречь, по максимуму забивая все возможные ниши использования мясом.
Снаружи послышались голоса. Пришел знаменосец Борсо. Толстяк влез в повозку с лицом черным от горя. Даже, как будто, схуднул. Его рука в латной рукавице сжимает пустые ножны. Меч мои люди у него перед входом отняли.
— Тише, тише, Жан, — шипит ему из темноты Борсо. — Я жив. Как ни странно, у меня наконец прошло горло. Хотя, теперь болит шея внутри. Сами кости.
Толстяк бросается к своему господину, падает на колени, и обнимает, как родного.
— Однажды я все равно умру, Жан, — хлопает его по плечу Старый Волк.
Может, я испорчен нравами своего мира, но подозреваю эту парочку в противоестественном. Борсо, словно чувствуя, говорит мне:
— Я подобрал жана посередине сожженной деревне в Королевстве. Я для него как отец, — говорит он. — А у вас есть тот, кто будет плакать над вашим телом?
Ланс уже успел рассказать Борсо про поведение
— Вы все ещё нужнее мне больше мертвым, чем живым, — холодно ответил я. — Если вы снова захотите что-то мне сказать в таком тоне, подумайте. И промолчите.
Старый Волк открыл рот… И промолчал.
Еще через час мы снова были у ворот замка.
Толстый Жан стоял с пропитанным кровью баннером впереди и своим трубным гласом требовал впустить его внутрь. Чтобы похоронить сеньора Борсо да Эст, из Фарра, легата Престола Пустого и Хранимого, владетельного сеньора… Во время перечисления титулов, голос у Жана дрогнул, на секунду прорвалось рыдание. Не думаю, что он играл, скорее всего еще не отошел от шока. Зато это добавило правдоподобности.
Сам сеньор Борсо лежал на повозке. С руками, сложенными на мече. И покрывалом на лице — не хватало еще, чтобы он не вовремя поморщился или моргнул.
Повозка не создавала впечатление слишком уж массивной. Но снизу было наскоро укреплена толстыми деревянными лагами. Предполагалось, что она заблокирует ворота в открытом положении. Под меховой постелью, на которой лежал Борсо, было укрыто оружие. Умудрились уместить даже мегабулаву, взятую мной в ночном бою у Крушителя. Мы её так между собой и называли, Крушитель. Я некоторое время с ней практиковался во время похода, и остался не доволен. Не удобно в бою, слишком инерционная. Зато она могла очень пригодиться, если придется выбивать двери. Благодаря моей силе и скорости, я мог разогнать шипастую боевую часть до скорости, при которой воздух гудел в шипах. Если по земле ударить, то она зарывалась в неё во всплеске, как пушечное ядро. Физика, мать вашу. Вот только человек не дверца, и не земля. он так и норовит то увернуться. то в ответ чем-то маленьким и острым ткнуть.
Со стороны мы должны выглядеть, как обычная поминальная процессия. Почетный караул у тела прославленного полководца. Не маленький, но и не настолько многочисленный, чтобы выглядеть опасным. Кроме меня повозку сопровождали еще семеро. Все рыцари, кроме двух моих щитоносцев. Отобраны по внутреннему рейтингу мастерства. Магия у всех была посредственная, но в бою они все показали себя хорошо.
Динадад был мной услан с его друзьями загодя прочь, в разведку. Я, по-прежнему, ему не доверял. И не хотел, чтобы он все испортил в самый важный момент. С него станется меня подставить. Надо его уже или как-то насовсем услать из армии, или убить, в конце концов. Но он, как назло, ведет себя образцово показательно. Хоть медальку «за отличную службу» вешай.
В повозку был запряжен молодой бычок, поэтому она двигалась медленно. Было время подумать. Хуже нет, когда перед боем есть время подумать. Я люблю внезапность. Чтобы увидел врага, тебя затопил кураж, и ты как бутылка колы с ментосом, полетел навстречу судьбе. А вот так, брести навстречу мрачной громаде замка, да еще пешком… Хуже нет. и чем ближе ворота, тем больше вопросов к моему плану. Честно говоря, план был очень плохой. Если не сказать «отчаянный». Я опять делаю ставку на все деньги. Как Гитлер. Нет, я постарался предусмотреть план «Б», но меня преследовало чувство неправильности.