Сердце дракона
Шрифт:
Ещё пятого дня его величество получил прекрасную новость: его младшая дочь уже восьмую неделю как носила дитя под сердцем. Её положение подтвердили сразу три лекаря, и всем троим было приказано держать язык за зубами, как, впрочем, и всему прочему двору, кто мог по той или иной случайности оказаться в курсе столь пикантной новости. Неудачи с наследниками научили короля раньше времени не трубить о скором пополнении в семье, но всю неделю его сердце переполнялось радостью, а сейчас к ней присоединились ещё и блеск наживы во взгляде и довольная ухмылка.
— Это всё? — спросил король, когда человек
— Да, господин, — ответил тот, пряча лицо под широким капюшоном.
Риккард встал с креста, в котором сидел, прошёл к одному из окон, выглянул во двор, словно проверял, не нашёлся ли сумасшедший, кто на высоте в пятьдесят футов рискнёт подслушивать важный разговор, никого не обнаружил, но от накатившего волнения так и не избавился. После скрестил руки за спиной, заходил из стороны в сторону и тяжело засопел.
— Когда приплывает корабль? — выдавил он.
— Посол королевы отплывает послезавтра. Сколь часто его корабль будет заходить в другие порты, мне не известно, но у южных берегов Нолфорта он может оказаться в любую минуту.
— В том-то и дело, — задумчиво сказал король. — Значит, и мы должны быть готовы в любую минуту... Сколько людей у тебя на юге?
— Пятнадцать человек, ваша милость. Ни один друг друга ни в лицо, ни по имени не знает.
— Нам хватит пятерых, но самых неприметных и сильных. Пусть явятся в порт, ждут прибытия корабля и следят за псом этой девки. Дайте ему сойти на берег, пожрать даже где-нибудь и спокойно отправиться в Торренхолл. А дальше уже берите его на какой-нибудь глухой дороге. Оглушите, но чтоб не до смерти только. Он нам ещё живой нужен. Умереть успеет, когда к Гаю явится, и тот сшибёт ему башку в один удар, как только развернёт послание.
— Да, ваша милость, — послушно ответили королю.
— И ещё одно: от всех, кто выжил, нужно будет избавиться. Я скажу, когда именно.
— И от командира?
— И от него. Его смерть разозлит Гая настолько, что его будет уже не остановить. Он ничего и никого не будет слушать и, сам того не понимая, сделает всё так, как мне и нужно.
— Будет сделано, ваша милость.
— И чтобы никто ничего не заподозрил.
— Конечно, ваше величество.
— За новыми бумагами приходи на закате. А дальше действуй ровно так же, как было перед заварушкой в Ллевингоре. Золота получишь вдвое больше, если и в этот раз всё пройдёт по маслу. Понял?
Верный слуга низко поклонился и попятился к дверям. Секунда-другая — его уже не было ни в одном помещении замка. Подобно тени, он умело скрывал себя, когда в его услугах необходимости не было, и показывался, когда звал хозяин.
Чёрный пёс поднялся и прошлепал к его величеству. Уткнулся квадратной мордой тому в ногу и преданно посмотрел. Потрепав пса за ухом, Риккард прошёл несколько шагов к креслу, обитому пурпурного цвета тканью с золотой вышивкой, и, опустившись в него, задумался. Пёс сел рядом и положил морду хозяину на колени.
— Как думаешь, Клык, — обратился король к собаке, — игра стоит свеч?
Пёс разинул пасть и громко гавкнул.
— Вот и я так думаю, — с довольной ухмылкой ответил Риккард. — Королева ещё такая девчонка. Хочет прослыть мудрой, благородной, честной, а на деле не
Риккард вопросительно посмотрел на пса, словно тот был его лучшим советником. Хотя, возможно, именно так и было, ведь такой помощник был безмолвен, ни разу не спорил и не предавал сомнению ни одно решение хозяина.
— Это ж надо было додуматься отправить послом аптекаря! — возмущённо воскликнул его величество. — Грамотные правители присылают военных, а эта девчонка — пиявочника. Жаль, не удастся взглянуть на его рожу. Её ведь в кашу превратят, стоит этому зельевару ступить в лес.
Риккард деланно вздохнул, как если бы ему было жалко того человека, с которым он решил расправиться, но горевал он не долго. Пёс широко раскрыл пасть, равнодушно зевая, и Риккард зевнул вместе с ним. Затем пододвинул к себе квадратный столик на высоких изогнутых ножках и взял фигуры с шахматной доски. Повертел в пальцах чёрного ферзя и водрузил его на ближний к себе ряд, так, что ферзь оказался ровно меж двух королей, величаво стоящих друг против друга. Защищая одного, ферзь нападал на другого, и наоборот.
— Забавно, — озвучил свои мысли Риккард. — Не находишь?
Пёс в ответ проскулил.
— Удивительно, сколь люди похожи на эти костяные фигуры, — продолжал Стернс. — Ими управляет всего одна рука, а они даже не думают, а слепо подчиняются высшей воле. И пока будет так, пока я буду той рукой, щелчку пальцев которой повинуются, в моём государстве будет порядок. Все эти Лими, Гилморы, Меггарды, Альгервильды... кого я там ещё забыл? Все они глупы, недалеки, слабы и трусливы. Им налей сладкого киселя — они тают от восторга и клянутся в безграничной верности; немного припугни их — они все дрожат и смотрят на меня, как на одного из богов, способного защитить их. И вот уже который год я успешно практикую и первое, и второе... Ведь так, Клык?
Обращаться к собаке король Риккард мог сколько угодно. Пёс был лучшим хранителем тайн, какого Стернс только мог себе представить. Пожалуй, шахматные фигуры или даже колонны в замке тоже могли бы превосходно справиться с этой ролью, но у них не было глаз, а, значит, не было и живого взгляда, в котором царила одна лишь преданность. Фигуры не виляли хвостом, не откликались на голос и вообще были бездушны, а потому малоинтересны. Другое дело — пёс, которому можно доверить что угодно, даже самое сокровенное, касающееся чьей-либо жизни или даже смерти.
— Вот смотри, животина ты этакая, — довольно произнёс король, сгребая все фигуры в сторону и расчищая доску, чтобы поставить на клетки лишь те, которые ему понадобились. — Это Ирис. Безмозглая девчонка, из которой лепить можно всё, что в голову взбредёт.
Его величество поставил на белую клетку белого короля.
— А это мой племянничек. У этого мозгов побольше, но нрав такой, что управлять его страстями очень легко.
И Риккард поставил чёрного ферзя. Обе фигуры с ненавистью взирали друг на друга.