Сердце дракона
Шрифт:
— Я что-то не понял. — Король качнулся в сторону племянника и обдал того пареной репой, маринованной в изрядном количестве тёмного пива. — Я велел тебе явиться с принцессой, а ты приволок какое-то чучело.
— Я вам не собачонка, дядя, чтобы бегать, как чумной, за каждой костью, что мне бросают, — тихо парировал Гай, взглядом встретившись с Мириан, сидевшей на другом конце длинного и широкого стола. Та смотрела на молодого Стернса, слегка улыбаясь, но одновременно и внимательно слушала своего брата, который в тот момент что-то страстно шептал ей на ухо. Вероятно, гадости, так как от услышанного
Король Риккард повернул голову в сторону стражи и слуг, покорно стоявших за спинками кресел своих хозяев, и поморщился. Гай тут же понял причину.
— Что, дядя, — хмыкнул он, выбрав с общего блюда пару кусков курятины и попутно выпачкав в жире манжету, — моё чучело своим видом портит вам аппетит? А вы не крутите головой, смотрите прямо. Я вот смотрю и глаз не могу отвести от красоты напротив. Даже сухое цыплячье крыло не встаёт поперёк горла, а идёт отлично. Особенно под вино.
Риккард проследил за взглядом племянника, и его красное лицо расплылось в довольной улыбке. Гайлард любовался Мириан, а та потупила взгляд, продолжая о чём-то горячо спорить с братом, и вертела в пальцах розовую виноградину.
— Хороша, а?
Король похлопал Гая по плечу и даже не заметил, как тот сразу зажмурился и стиснул зубы. Вечер не окончен, а, значит, муки продолжатся, и от ненавистной боли будет никуда не деться.
— Зубы белые, грудь большая, волосы длинные, — продолжал тем временем Риккард. — На такие прелести смотришь, и сразу желудочный сок начинает вырабатываться. А как голову назад воротишь, то из желудка всё лезет обратно.
— А вы не оглядывайтесь, дядя, — съязвил Гай и отхлебнул столько вина из кубка, сколько последний раз пил на корабле в ту самую ночь, когда совсем потерял голову. — Если будет не хватать картофеля с печёным перцем, говорите мне. Я разберусь.
— Твоё дело сегодня не картошку считать, а бабу завести, — рыкнул себе в бороду король, но Гай услышал. — Впрочем, я заметил, как она на тебя смотрит. И скажу тебе, что ты будешь последним идиотом, если не поимеешь её прямо сегодня ночью.
— Вы забываете, ваше величество, что мы ещё не женаты.
Риккард едва не поперхнулся костью.
— Когда тебя это останавливало?
— Меня — никогда, но я не рискую отвечать за леди Мириан.
— Кто спрашивает бабу?
— Согласен, — на автомате ответил Гай, а перед глазами вдруг опять всплыла та ночь на корабле, когда он нагло и по-хозяйски, ни о чём не спрашивая, попробовал на вкус губы неопытной девчонки.
— Наконец-то узнаю тебя, — довольно промычал король. — А то ломаешься как девственница, словно и не родной мне. А теперь давай, вели слугам разлить вино да скажи чего-нибудь приятного нашей красавице, а то она, смотрю, совсем скисла.
Стоявший в огромной трапезной гул, где из слов можно было разобрать только те, что говорил сосед рядом, на время стих. Два государства — победитель и побеждённый — обменивались любезностями, поднимая кубки за здравие и счастье Гайларда и Мириан. Концовки речей подхватывали гости, громко радовались, пили до дна и требовали дать им слова, чтобы восхититься красотой молодой пары,
Гайлард вышел из-за стола. Стоявшая за его спиной Рики было рыпнулась следом, но Стернс щёлкнул пальцами, приказав девушке оставаться на месте. Рики ничего не оставалось как замереть и вытянуть шею, чтобы попытаться рассмотреть, что происходит в другом конце залы.
— Не стоит так напрягаться, — услышала девушка вкрадчивое рядом. Говорил Риновар — Рики отлично успела выучить за день его размеренный голос. — Прислуге не положено ни привлекать к себе внимание, ни самой пялиться на господ. Там, — Риновар кивком указал на дальние кресла, к которым спешил Гайлард, — не балаган, и хохму не покажут. Так что встань ровно, спину выпрями, руки опусти. Взгляд — в пол. Мышь должна быть более заметна, чем ты.
— Это легко, — ответила девушка. — Мышей в казармах всегда подмечали и сапогами в них кидались, а я могла часами на скамье сидеть и не дождаться даже плевка в свою сторону. Но вот делайте со мной, что хотите, а не смотреть я не могу. Я в жизни никогда подобной красоты не видела, дайте наглядеться!
Слуга смилостивился, сам зыркнул в сторону леди Мириан и тяжело вздохнул. Его покойная жена даже отдаленно не была такой. Все поцелуи были пресными на вкус, и как бы ни хотелось добавить в жидкий суп острого перца, его попросту не было в закромах.
— Красоты вокруг и правда мало, — согласился Риновар и на шажок пододвинулся к Рики, словно желал продолжения сплетен. — Дамы все собрались хоть и из высшего света, а на половину смотреть тоскливо. Видишь вон ту бледную и постоянно чихающую? С ней рядом никто, кроме Дагорма, сесть не рискнул. Это Кхира, старшая дочь короля Риккарда.
— Королевская дочь, а вся зачахла… Его милость дочку совсем не кормит?
— Кхира долго и сильно болела — еле выходили. Теперь вот каждый час кашляет.
— Как бы старик не заразился!
— Дагорм-то? Его уже давно никакая гадость не берёт. Думаю, и помрёт он только тогда, когда голову отрубят.
— А высокая и худая кто?
— Леди Росанна Альгервильд. Её отец — владелец земель в Папоротниковой долине.
— Лицом ничего. Только брови слишком тёмные.
— Вчерашним днём она переборщила со смесью из свекольной ботвы и луковичной шелухи.
— Зачем?
— Видишь ли, некоторые дамы идут на любые ухищрения, чтобы заинтересовать хоть какого-нибудь мужчину.
— У неё есть имя и состояние. Разве этого мало, чтобы кого-то заинтересовать? Брови-то зачем ещё красить?
Риновар достал из нагрудного кармана платок и вытер им пот со лба. Не каждый день распорядителю лорда Стернса приходилось вести беседы о женских ухищрениях; подкованности в этом вопросе было мало, а вот сожалений о начатой теме уже слишком много.
— Видимо, потому и красит, что не всё гладко. Всем ведь хочется супруга познатнее и получше, а лучших давно расхватали.
— Надо же, — протянула Рики, — высший свет, а нравы, как у нас в деревне. За братом тоже все девицы увивались, потому что он помощник старосты и дом большой имеет, и внешне красавец. Ни шрамов, ни бородавок на лице нет.