Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Сиротеет церквушка... Микола с Егорием
Обернулися тучкой — слезинкой небес,
Над израненной нивой, родимым Поморием
Пулеметом стрекочет и каркает бес.
Оттого на крушиннике слезы свинцовые,
И задуло лампадку, и вопли в трубе...
Грезит кашей горшок, маслобойка — коровою,
Постучалася Оторопь к черной Судьбе.
На
Делят кус мертвечины не в час и не впрок.
Пулеметного беса не выкурят ладаны —
Обронила Россия моленный платок.
И рассыпались косы грозою, пожарами,
Лебединую грудь взбороздил броневик.
Не ордой половецкой, не злыми татарами
Окровавлен священный родительский лик.
Александр Добролюбов — березынька белая
Плачет травной росою, лесным родником:
Ты катися, слеза, роковая, горелая,
Побратайся с былинкой, с ночным светляком!
Схоронись в буреломе с дремучим валежником,
Обернися алмазом, подземной струей,
Чтоб на братской могиле прозябнуть подснежником,
Сочетая поэзию с тайной живой.
Между 1919 и 1921
385
Я давно не смеялся, но в праздник Коммуны
Были губы мои алее знамен...
К небесным аулам примчались Гаруны
И в ветре бешметном зурны перезвон,
Арабские очи у псковского парня
И пляска дервишей в газетных листах...
Завод дымнобрадый, сутулая швальня
Поют по-лопарски о Медных китах.
Киты запряглись в полушарий салазки,
Умчать человечество в Солнечный Глаз.
Телок с ягуаром живет без опаски —
Мой стих пестрядинный и красный атлас.
Свершились пророчества: в Силе и Духе
Из песен и крыл воздвигается храм,
И «Франции сердце» с «Китом Меднобрюхим»
Причалили в Смольном к родным берегам.
В китовьем жиру увязают и пули,
Но страшен поэту петли поцелуй,
Меня расстреляют в зеленом июле
Под плеск осетровый и жалобы струй...
Никто не узнает вождя каравана
В узорном бурнусе на жгучем коне...
Не ветлы России, а розы Харрана
Под смертным самумом вздохнут обо мне!
Между 1919 и 1921
386
Брезг самоварной решетки
В избяной лиловатой
Провозвестник, что вечер кроткий
Гостит на трудной земле,
Что твердь починила дыры —
Пастбище стад дождевых.
Живоносных капелей клиры
Поют о солнцах ржаных.
Я верю флейтам капелей,
Кукушьим лесным словам, —
Золотой пирог новоселий
Испечет Багряный Адам.
Над избой взрастут баобабы,
Приютит хлевушка тигрят,
За тресковой ухой арабы
Поведут пустынный обряд.
Часослов с палящим Кораном
Поцелуйно сольют листы,
И прискачет к хвойным зырянам
Огневой Трубач Красоты.
Улыбнутся вигваму чумы,
Тамаринду — семья ракит,
Журавлями русские думы
Взбороздят Таити зенит.
Расцветет калачная Пресня
Лавандою, купиной,
И моя сермяжная песня
Зазвенит чеченской зурной.
Между 1919 и 1921
387
Зарезать родную мать —
Кормилицу-печь теплушу,
Окровавленным разгадать
Вередовую, злую душу.
Отречься до петухов,
Как Петру, с пугливою клятвой.
Не счесть лучезарных снопов
За красной всемирною жатвой.
Будут злачны ток, молотилка,
Жернова — чистейший алмаз!
Материнские теплые жилки
Милосерднее, чем Гааз.
Припадаю к родимой печурке
С пропащей слезой на щеке...
Ах, умчаться бы на каурке
К говорящей живой реке!
До узды окунуться в струны,
В адамант строительных слов,
Чтоб поэтом родной Коммуны
Заалеть на высях веков!
Не потерпят убийцу други,
Облетят дубы-знамена,
И в кумачной плакатной вьюге
Отзвенят бойцов имена.