Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Зловещим факелом несут,
Лишь только б верности сосуд,
Где слезы ландышей, барвинок,
40 Не опрокинул черный инок —
Сомнение в сетях тропинок,
Меж пней и цепких корневищ?!.
Как страшны призраки кладбищ
И ревность с волчьими глазами!
Кнут Гамсун, синими цветами,
Норвежских
Разрывы жил перевяжи!
Чтоб васильком в росистой ржи
Моя Алёнушка вернулась —
50 Влюбленность — с костяникой туес,
Лесной ручей, где лик Нарцисса,
В серьгах из пестрого Туниса,
Но с русскою льняной улыбкой.
Кнут Гамсун — в соснах дождик сыпкий,
Соленый жемчуг горстью глыбкой
Недаром плещет в темень совью,
Но чтоб заморскою любовью
Пахнуло б в бороду мою,
И стих запел: «Люблю, люблю!»
1929(?)
463
С тобою плыть в морское устье,
Не отрывая уст от уст...
В широком парусном искусстве
Поют, как ветер, трубы чувств.
Так не тоскует мать о сыне,
И сын по матери своей,
Изгнанник бедный на чужбине
По тишине родных полей.
Так не печалятся о брате,
Друзьях, о друге дорогом —
Свет предвечерний на закате
О пребывании земном.
Так не кручинилася Хлоя
И тысячи влюбленных душ.
Наездник, выбитый из строя —
У гроба овдовевший муж!
И так не плачет лист зеленый,
Распятый на людском кресте, —
Слепец и смрадный прокаженный
По отгоревшей красоте,
Как я о яхонтах глубинных
В твоих морях, в твоих зрачках,
Так в шумах липовых вершинных
Всегда звенит разлуки страх!
Между 1929 и 1932
464
Старикам донашивать кафтаны —
Сизые над озером туманы,
Лаптевязный подорожный скрип...
Нет по избам девушек-улыб,
Томных рук и кос в рублях татарских;
Отсняли в горницах боярских
Голубые
Нижет страстотерпные венцы
Листопад по Вятке, по Кареле —
Камень-зель, оникс и хризолит...
Забодали Мономахов щит
Туры в белозубые метели —
Он в лохмотах бархат, ал и рыт.
Вороном уселся, злобно сыт,
На ракиту ветер подорожный,
И мужик бездомный и безбожный
В пустополье матом голосит:
— Пропадай, моя телега, растакая бабка-мать!
Где же ты, невеста — павья стать,
В аравийских паволоках дева?
Старикам отжинки да посевы,
Глаз поречья и бород туман.
Нет по избам девушек-Светлан,—
Серый волк живой воды не сыщет.
Теремное светлое кладбище
Загляделось в медный океан.
Узорбчье, бусы, скрыни, прялки...
Но в тюки увязаны русалки,
Дед-мороз и Святки с Колядой,
Им очнуться пестрою гурьбой,
Содрогаясь, в лавке антикварной.
Где же ты, малиновый, янтарный
Русский лебедь в чаше заревой?!
Старикам донашивать кафтаны,
Нам же рай смертельный и желанный,
Где проказа пляшет со змеей!
Между 1929 и 1933
465—476. О чем шумят седые кедры
Анатолию Яр-Кравченко
1
Сегодня звонкие капели —
Прилет касаток из Египта
На милый север. Явь иль сон?
Но, бубенцы, капели сыпьте
В молотобойный вешний звон!..
Цветите, ярь и конопели!
Не солнце ль чинится в слесарне,
Чтобы не слепло и не жгло?
Не ветру ль штопают крыло,
10 Как ласты мельнице? Стожарней
Играют зори меж ракит,
И вихорь скулы не трудит,
Ласкаясь росней и купавней.
О жизнь! О легкие земли,
Свежительнее океана!..
У черноземного Ивана
В зрачках пшеничные кули,
И на ладонях город хлебный —
Прибойно, фугою хвалебной,
20 О межи плещут конопли.
Россия, матерь, ты ли? Ты ли?
Босые ноги, плат по бровь,
Хрустальным лебедем из былей
Твоя слеза, ковыль-любовь
Плывут по вольной заводине!
И только старость при лучине
На саван тянет волокно.
Уйди, сухое толокно
И тюря с серою загустой!