Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Со того ли саду райского —
С кипариса — Божья дерева.
50 Мы удумаем по-птичьему,
Сгомоним по-человечьему:
«Я — Габучина безгрешная,
Птица темная, кромешная,
Затуманю разум Соколу,
Очи выклюю у серого,
Чтоб ни близ себя, ни около
Не узнал он света белого».
Дребезда
«Я развею перья красные
60 На равнины святорусские,
В буруны озер опасные,
Что ль во те ли речки узкие.
Где падет перо небесное,
Там слепые станут зрячими,
Хромоногие — ходячими,
Безъязыкие — речистыми,
Темноумные — лучистыми.
Где падет перо кровавое,
Там сыра земля расступится,
70 Море синее насупится,
Вздымет волны над дубравою
Захлестнет лихого Сокола,
Его силищу неправую,
Занесет кругом и около
Глиной желтою горшечною,
И споет с победной славою
Над могилой память вечную.
Прибредет мужик на глинянник,
Кирпича с руды натяпает
80 На печушку хлебопечную,
Станет в стужу полузимнюю
Спину греть да приговаривать:
«Вот те слава соколиная —
Ты бесславьем опозорилась».
Напоследок слово молвила
Куропь — птица белоперая:
«А как я, — росой вспоённая,
Светлым облаком вскормленная, —
Возлечу в обитель Божию,
90 К Саваофову подножию,
Запою стихиру длинную,
Сладословную, умильную.
Ту стихиру во долинушке
Молодой пастух дослушает,
Свесит голову детинушка,
Отмахнет слезу рубахою,
И под дудочку свирельную
Сложит новую бывальщину».
Аминь.
<1908>
31. Осинушка
Ах, кому судьбинушка
Ворожит беду:
Горькая осинушка
Ронит лист-руду.
Полымем разубрана,
Вся красным-красна,
Может быть, подрублена
Топором она.
Может, червоточина
Гложет
Черная проточина
Въелась меж корней.
Облака по просини
Крутятся в кольцо,
От су дины- осени
Вянет деревцо.
Ой, заря-осинушка,
Златоцветный лёт,
У тебя детинушка
Разума займет!
Чтобы сны стожарные
В явь оборотить,
Думы — листья зарные
По ветру пустить.
<1908, 1912>
32
Прошли те времени, когда нелицемерно
Мы верили с тобой в божественность небес,
На звездную лазурь взирая суеверно
В предчувствии святых несбыточных чудес.
Без чуда небеса, поблекнув, отсняли,
Души не озарил полночный звездопад,
Украшенный чертог безумно мы искали,
А обрели тюрьму и мрачный каземат.
Безвинною четой, подвергнуты изгнанью,
В краю, где гаснет жизнь в пустынной тишине,
Не верим больше мы обманному сиянью
Созвездий золотых, горящих в вышине.
Сосновый дымный сруб, занесенный метелью,
Для нас стал алтарем таинственно-святым,
Где зажигает сны над снежною постелью,
Как звезды в небесах, незримый херувим.
<1908>
33
Помню я обедню раннюю,
Вереницы клобуков,
Над толпою покаянною
Тяжкий гул колоколов.
Опьяненный перезвонами,
Гулом каменно-глухим,
Дал обет я пред иконами
Стать блаженным и святым.
И в ответ мольбе медлительной,
Покрывая медный вой,
Голос ясно-повелительный
Мне ответил: «Ты не Мой».
С той поры я перепутьями
Невидимкою блуждал,
Под валежником и прутьями
Вместе с ветром ночевал.
Истекли грехопадения,
И посланец горних сил
Безглагольного хваления
Путь заблудшему открыл.
Знаки замысла предвечного —
<