Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Олексий — пролужник,
Все святые с нами
В ипостасном храме.
Аминь.
<1914>
\1Ъ. В родном углу
Не ветер в поле свищет —
Военный гром гремит...
Старинный романс
Ах, зачем не ворон я,
Не орел ширококрылый,
Чтоб умчаться в те края,
Где сражается мой милый!
Сиротеет
Над рекой пожухлый домик,
Как сверчок, докучен труд
И стихов сафьянный томик.
Словно нянюшкин костыль,
На крылечке тень от вяза.
Няня помнит, как Шамиль
Воевал в горах Кавказа,
Как бухарец бунтовал,
Пал Рущук, и в крае вражьем
Турку белый генерал
Потоптал конем лебяжьим.
Ну, как в нынешнюю брань
Всадник-лебедь не прискачет.
Няня шамкает: «У бань
Не к добру Барбос дурачит —
Роет щебень, хвост ежом,
Жди бескормицы иль кражи.
Ладу нет с веретеном
У моей вещуньи-пряжи —
Словно бес в веретене,
Верезжит, на темень злится;
Знать, голубка, на войне
Кровный кто по нам журится.
Лен отсырел, бабьих слез
На Руси прольется море...
Молвь идет, что Сам Христос
Снизойдет на землю скоро.
Он, как буря, без ядра
Супостата изничтожит...
Есть поверье: серебра
Ржа вовеки не изгложет.
Наша Русь черна избой
Да пригожа хлебным кусом...»
Я дремлю, летя душой
За победным Иисусом.
Чую сечу, гром побед,
С милым встречу предвкушая...
О война, в шестнадцать лет
Ты, как сказка роковая!
176
Ягода зреет для птичьего зоба,
Камень для веса и тяги земной,
Люди ж родятся для тесного гроба
С черною ночью, с докукой дневной.
Тридцать минуло — шатаются зубы,
Хитрых седин не укроет картуз...
Заповедь есть: не убий, не прелюбы...
«Будьте
Божьих садов и обителей много,
Здесь же ночлежка, свирепый трактир...
Где же пути, золотая дорога
В юно-румяный, неблекнущий мир?
Наша земля — голова великана,
Мы же — зверушки, в трущобах волос,
Горы — короста, лишай — океаны,
В вечность уходит хозяина нос
В перхоть мы прячем червивые гробы,
Костные скрепы сверлом бередим.
Сбудется притча: Титан огнелобый
Нам погрозится перстом громовым,
Коготь державный косицы почешет,—
Хрустнут Европа, безбрежный Китай...
В гибели внуков ничто не утешит
Светлого Деда, взрастившего рай.
1914
177
Посконным портам не бывает износу,
К моленной рубахе нечистый не льнет...
Строй келью под елью оконцами к плёсу,
Где пегая зыбь и гагарий полет.
Пречудный Андрей, что зовется Рублёвым,
Знал пегую глубь, легкоперость гагар,
С плакучей березы на злате еловом
Списал он Два Плача и Троицын Дар.
Гляди на корягу! — в ней красок три чети,
С испода буланность, кукушья слеза,
В дупле как в вертепе потемки столетий,
Хребет же багряный — лесная гроза.
Олимпий Печерский и Гурий Никитин
Воспели корягу в Небесных Столпах —
То Руси судьбина, но образ тот скрытен,
Улыбкой почив на мужицких Христах.
На скрытных иконах рубаха и плёсо,
Плакуша-береза и бабья стряпня —
Ответ на лукавые, книжные спросы
О девьем зачатии Вечного Дня.
Рубаха — мир дольний, вода же — глубинный,
Березку и Хлеб изъяснят ли уста?
Скопцу обручается отрок невинный,
И, девою став, зачинает Христа!
1914
17
8Мужицкий лапоть свят, свят, свят!
Взывает облако, кукушка,
И чародейнее, чем клад,
Мирская, потная полушка.
Мужицкий тельник: Змий, Огонь,