Сердце Единорога. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
В теплой соломе яичко,
Сказок и шорохов клад,
Кот с диковинною кличкой?
Бабкины спицы там есть,
Песье ворчанье засова?..
В тесных вратах не пролезть
С милой вязанкой былого.
Ястреб, что смертью зовут,
Город похитил куриный,
Тени-слепцы
Душу дорогою длинной.
Только ужиться ль в аду,
Сердцу теплее наседки? —
В келью поэта приду
Я в золотые последки.
К кудрям пытливым склонюсь,
Тайной дохну на ресницы,
Та же бездонная Русь
Глянет с упорной страницы.
Светлому внуку незрим
Дух мой в чернильницу канет
И через тысячу зим
Буквенным Сирином станет.
Между 1916 и 191
8273
Октябрьское солнце косое, дырявое,
Как старая лодка, рыбачья мёрда,
Баюкает сердце незрячее, ржавое,
Как якорь на дне, как глухая руда.
И очап скрипит. Пахнет кашей, свивальником,
И чуется тяжесть осенней земли:
Не я ли — отец, и не женским ли сальником
Стал лес-роженица и тучи вдали?
Бреду к деревушке, мясистый и розовый,
Как к пойлу корова — всещедрый удой;
Хозяйка-земля и подойник березовый —
Опалая роща лежит предо мной.
Расширилось тело коровье, молочное,
И нега удоя, как притча Христа:
«Слепцы, различаете небо восточное,
Мои же от зорь отличите ль уста?»
Христос! Я — буренка мирская, страдальная;
Пусть доит Земля мою жизнь-молоко...
Как якорь на дне, так душа огнепальная
Тоскует о брачном лебяжьем Садко.
Родить бы предвечного, вещего, струнного,
И сыну отдать ложесна и сосцы,—
Увы! От октябрьского солнца чугунного
Лишь кит зачинает да злые песцы.
Между 1916 и 191
8274
Улыбок и смехов есть тысяча тысяч,
Их в воск не отлить и из камня не высечь.
Они, как лучи, как овечья парха,
Сплетают то рай, то мережи греха.
Подснежная
В бесхлебицу рига — оскал старика,
Издевка монаха — в геенну воронка,
Где дьявола хохот — из трупов река.
Стучит к потаскухе скелет сухопарый,
(А вербы над речкой, как ангел, белы),
То Похоть смеется, и души-гагары
Ныряют, как в омут, в провалы скулы.
Усмешка убийцы — коза на постели,
Где плавают гуси — пушинки в крови,
Хи-хи роженицы, как скрип колыбели,
В нем ласточек щебет, сиянье любви.
У ангелов губы — две алые птицы,
Их смех огнепальный с пером не случить.
Издохнут созвучья, и строки-веприцы
Пытаются в сердце быдлбм угодить.
Моё ха-ха-ха — преподобный в ночлежке,
Где сладостней рая зловонье и пот,
Удавленник в церкви, шпионы на слежке...
Провижу читателя смех наперед:
О борозды ртов и зубов миллионы,
Пожар языков, половодье слюны,
Вы — ярая нива, где зреют законы
Стиха миродержца и струнной весны!
275
О скопчество — венец, золотоглавый град,
Где ангелы пятой мнут плоти виноград,
Где площадь — небеса, созвездия — базар,
И Вечность сторожит диковинный товар:
Могущество, Любовь и Зеркало веков,
В чьи глуби смотрит Бог, как рыбарь на улов!
О скопчество — страна, где бурый колчедан
Буравит ливней клюв сквозь хмару и туман,
Где дятел-Маета долбит народов ствол
И Оспа с Колтуном навастривают кол,
Чтобы вонзить его в богоневестный зад
Вселенной Матери и чаще всех услад!
О скопчество — арап на пламенном коне,
Гадательный узор о незакатном дне,
Когда безудный муж, как отблеск Маргарит,
Стокрылых сыновей и ангелов родит!
Когда колдунью-Страсть с владыкою-Блудом
Мы в воз потерь и бед одрами запряжем,
Чтоб время-ломовик об них сломало кнут...
Пусть критики меня невеждой назовут.