Сердце химеры
Шрифт:
– Да, достойная юная драконица, – важно согласилась торговка. – То, что не улыбчива, так это ей в плюс. Голову держит гордо, спину прямо, но на подданных взирает без лишней строгости. Только бледненькая немного.
– Я так думаю, она упарилась в этом платье, бедняжка! Зачем теперь, в разгар лета, шить платье с длинными рукавами? У нас тут, конечно, всегда ветра, но ведь у лордов наших кровь жаркая!
Торговка пожала плечами.
– Может, по этикету положено? Цвет белый, как у всех Вилардов. А она теперь Вилард. Я вот родителей нашей юной госпожи что-то не приметила.
Гномиха задумчиво пожевала губами. Этот момент она упустила, а потому поторопилась оставить торговку, чтобы поспешить дальше по рядам и обсудить эту новость со всеми встречными знакомыми: видел ли кто родителей леди Агнары? Или их не было на свадьбе дочери?
Все, кто восхищались выдержкой и спокойствием юной невесты принца, и представить не могли, какой ценой дались ей эти часы.
Правда, к этому времени она успела заковать свою душу в несколько слоев брони. Особенно тяжело было в первые дни, когда Арен практически не выпускал ее из спальни, испробовав, кажется, все способы добиться ее слез. Но Нари молчала.
Два раза ее стойкость подверглась серьезным испытаниям. Ей снова хотелось рыдать, словно испуганной девочке, но она выдержала даже тогда. Мерзости, которые вытворял Арен, меркли по сравнению с этими двумя событиями.
Одно из них произошло на следующее утро после тайного обряда.
Нари пыталась заставить себя проглотить кусочек хлеба, намазанный нектаром. Арен распорядился принести завтрак, а сам ушел, сказав, что вернется к обеду. Надо было поесть, сил и так почти не осталось.
Служанки прибирали в комнате, переговариваясь шепотом. Они привыкли к тому, что для господ они невидимки, что на их слова обычно не обращают внимания, потому почти не таились.
– Слышали? Слышали, что вчера было? – молоденькая служанка невольно повысила голос: очень ей хотелось поделиться новостью.
– Что?
Нари тоже прислушалась.
– Этот… Эта тварь! Химер-то! Говорят, он вчера цепи вырвал и двери выломал! А там, в подземной тюрьме, двери не чета нашим – железом окованы.
– Да ну? – не поверила гоблинка, даже ближе подошла, и остальные прислужницы тоже собрались в кружок. – Так прямо и вырвал?
– Да! Не веришь, спроси у моего брата, он там службу несет. Потому я все и знаю! Выломал! А выл-то как! Как рычал!
– Так дикий зверь потому что! Спасибо лордам, защищают нас от химер! – молодая упырица покачала головой и прижала руки к груди.
– Пришлось вызывать начальника стражи! Мой брат говорит, пришел он позже камеру запирать, а эта тварь лежит в кровище. Уж думал, помер. Присмотрелся: нет, моргает глазищами! А слезы по морде так и катятся…
Нари вскочила на ноги, сама не заметила, как оказалась у окна. Дернула створку, оцарапав пальцы. Надышаться не могла прохладой, что ворвалась в спальню. Удалось чуть-чуть остудить сердце, что зашлось в молчаливом крике. Она глотала воздух, изо всех сил стараясь не лишиться чувств.
Служанки испуганно окружили ее, отвели на постель. Гоблинка смочила уксусом полотенце, положила ей на лоб.
– Ничего, детонька. Так
Второе событие случилось через день – Нари встречалась с отцом.
– Если ты не желаешь зла своим родителем и деду, то сумеешь найти нужные слова, – сказал Арен, напутствуя ее перед встречей. – Цени доверие, оказанное тебе. Но этот шанс последний.
Зал переговоров оказался слишком большим для них двоих. Нари застыла у белой колонны, ожидая, пока фигура в черном с серебром костюме подойдет и встанет рядом.
Скайгард выглядел плохо: раны беспокоили его. Но увидев дочь, он расправил плечи и улыбнулся.
– Моя девочка…
Преодолел расстояние между ними за несколько шагов, потянулся, чтобы обнять, но Нари отстранилась. Не потому, что винила его в чем-то, и не потому, что теперь считала себя недостойной его любви. Ничего ей так не хотелось в этот миг, как почувствовать его теплые и сильные руки, чтобы он, как в детстве, погладил ее по спине, утешая. Как тогда, когда слабые маленькие крылья не выдерживали и она падала на камни, стесывая колени. Но она понимала, что одно любящее прикосновение мгновенно разобьет ту защитную броню, которую она так тщательно выстраивала. Она потом себя не соберет. Скай всегда понимал ее с полуслова, с полувзгляда, догадался и сейчас.
– Моя сильная девочка, – тихо сказал он, опуская руки. – Они не сломают тебя. Ведь ты моя дочь.
– Не сломают, папа.
Несколько бесконечно долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза.
– Пообещай мне, что ничего не станешь предпринимать, – сказала она. – Они убьют тебя. Они убьют всех вас.
Скай молчал.
– Прошу, папа! У меня все будет хорошо. Постепенно…
Скай перевел взгляд на ее руки, на запястья, не прикрытые рукавами, – на них багровели синяки. Даже драконья регенерация не успевала заживлять их. Нари поймала направление его взгляда и прикрыла ладонями следы, которые оставили пальцы Арена на ее коже.
– Он не бьет меня, – произнесла Нари, пряча глаза. – Просто…
Скайгард дернулся, будто кто-то плеснул соленой водой на открытую рану. Он знал, что прячется за этим «просто».
– Горошинка! Моя маленькая!
Он все же не выдержал, прижал ее к груди, приник горячими сухими губами к виску. Нари чувствовала, как его колотит.
– Обмани маму, – прошептала она. – Обмани. Ты сможешь! Скажи ей, что я счастлива… Или что стану счастливой! Пусть она не волнуется за меня.
Скай качнул головой и непонятно было, соглашается он или отрицает.
Они стояли в тишине, обнявшись.
– Когда-то одна девушка попросила меня, чтобы я не давал обещаний, которые не смогу исполнить. И я дал слово никогда ее не обманывать, – Скай тщательно подбирал слова, и Нари, хотя догадалась, что речь идет о маме, не понимала, к чему клонит отец.
Скай огляделся, сузив глаза, и Нари сообразила, что он ищет «уши», – так называли магические приспособления, которые изготавливали гоблины. «Уши» позволяли слышать на расстоянии. Вполне вероятно, встречу не просто так организовали в зале для приемов.