Сердце мертвого мира
Шрифт:
– То не твоего ума дело, - ответила холодно, в одночасье став той Вандой, от одного вида которой Хани хотелось бежать куда глаза глядят.
И вышла, еще раз предупредив, что времени мало и следует поторопиться, потому что если дух шамаи и может обождать, тело его вот-вот поддастся первым отметинам тлена. Несмотря на все бальзам и масла, которыми умастили северного воителя, ничто не могло надолго остановить разложение.
Хани собиралась. Надевая платье и подпоясываясь, она в который раз вернулась мыслями ко сну. В середке появилась обида на Ванду - и почему та пришла так не вовремя? Девушка снова и снова выуживала из стремительно тающего марева остатки
Косы сегодня никак не желали заплетаться, волосы путались меж пальцами, заворачивались клубками, и ей приходилось вырывать спутанные колтуны, чтобы хоть как-то справиться с прической. Наконец, когда с приготовлениями было покончено, девушка покинула комнату.
Пока она спускалась вниз, следуя за ступенями змеистой винтовой лестницы, на душе становилось все тяжелее. Ведь совсем недавно, она шла здесь вместе с Талахом, поясняла ему про соляные лампы. Огни странных светильников продолжали мерцать, а шамаи нынче ляжет глубоко в могильнике, под храмом Скальда.
Так и не встретив никого по пути, Хани покинула Белый шпиль. Глотнув еще холодного, но уже полного ароматами весны воздуха, почувствовала, что оживает. Будто кто погладил по голове ласковой дланью. Шла пешком, отчего-то вспоминая день своего странного посвящения и после - праздничную ночь, которую провела за молитвами Скальду, прося его о милости для всех воинов севера, а особенно - отвести всякое зло от любимого, хранить его от напастей и дать им после времени, чтоб соединится союзом. Может, слишком много она тогда просила и Снежный покарал ее? Хани отчаянно хотелось повернуть время вспять, очутиться вновь в той ночи, запретить Талаху говорить о долге и терпении.
Жаль, что лишь избранным чародеям, открывалось подобное могущество. Где такого найти - девушка не знала.
В храме Скальда густо пахло травами. Ее уже ждал служитель. Завидев фергайру, мужчина, поклонился и отдал дань уважению всеми нужными словами. Хани видела, что тот, как ни старался, не мог скрыть своего недоумения: отчего колдунья так молода? Но ему хватило разумения смолчать. Он открыл рот лишь однажды и то, лишь для того, чтобы попросить фергайру следовать за ним.
Они спустились вниз. Несколько раз каменные лестницы сворачивали. В конце концов, Хани стало казаться, что еще немного - и служитель приведет ее под самые огненные врата Гартисова царства. Наконец, ступени остались позади и жрец услужливо уступил ей дорогу.
Она очутилась в склепе, выложенном грубым камнем, с множеством ниш. Хани не видела, сколько их, потому что света двух факелов хватало лишь на то, чтоб осветить ту часть, в которой оказалась девушка. Было то сделано специально или нарочно, - чтоб фергайра не растревожила прах других воинов, что обрели покой под храмом Скальда, - она не знала. Глядела лишь на широкий цельно каменный алтарь впереди. На нем, завернутый в расшитые ритуальные ткани, лежал шамаи. Рядом покоился его топор.
Хани, как не старалась
– Фергайра, час произнести последние молитвы и закончить ритуал, - напомнил служитель за ее спиной.
– Шамаи пора обрести покой.
Хани согласно кивнула, утерла слезы, и произнесла первые слова. Постепенно, голос ее креп, речь стала тягучей, перерастая в певучий говор. Подхватили ли его служители - девушка не слышала. Перед нею остался только шамаи. Молитва сулила воину вечную славу, напоминала об обещаниях, что он давал, принимая в себя звериную личину.
– Поднимись мертвый дух, займи свое место средь защитников, - закончила Хани, и голос оборвался, точно голосистая птица, сбитая меткою стрелой.
Талах поднялся. Призрачное тело покинуло тело живое. Он стоял против Хани: прозрачный серый силуэт, завернутый в туман.
"Тут мы с тобой попрощаемся, файари", - произнес дух, но Хани видела, что губы его не дрогнули. Голос Талаха просто наполнил ее голову, в одночасье звучал отовсюду и ниоткуда.
"И ты не придешь ко мне?" - мысленно спросила девушка, любуясь лицом воина, стараясь запомнить каждую мелочь, чтоб навеки сберечь в памяти.
"В том нет нужды, файари. Тебе больше не нужны мои крылья, за твоею спиной скоро будут новые".
Когда жрецы закончили молитвы, Талах растаял. Хани даже показалось, что лицо мертвеца стало вовсе незнакомым, будто только что, пока она мысленно говорила с призраком, кто-то совершил коварный подлог. Раве это ее Талах лежит на каменной плите? Весь серый, грубый, с впалыми щеками и выпирающими из-под губ зубами.
– Пусть славный шамаи служит теперь Сьёргу, коли в том случится нужда, - закончил кто-то из служителей, там самым завершая ритуал.
Жрецы взяли мертвеца и понесли его в темноту, которая вскорости проглотила их. Там они положат тело в приготовленный саркофаг, запечатают молитвами, и дело будет кончено. Хани не стала дожидаться, пока служители вернуться, торопливо бросилась к ступеням. Мечтала лишь об одном - скорее вырваться наружу, глотнуть воздуха, морозного и чистого, до одури упиваться запахом жизни.
Глаза сами поглядели на юг, следом пришла шальная мысль - бежать. Что ее держит в столице? Снять одежды фергайры, расплести косы и навеки отказаться от магии в себе. Е станет колдовать, гляди ж, и жизнь наладится. Девушка понимала, что отделаться от светлой и темной отметин никому не под силу, не знала она такое избавления. Но можно не творить волшебство, тогда со временем знания покроются дымкой, уйдут в небытие выученные секреты. Может, тогда и духи перестанут беспокоить ее, забудут о той, которая не станет их слушать, не станет им отвечать.
Ее жеребица стояла стойлах позади башни Белого шпиля. Хани только раз была там, еще в год прошлого снега. Тогда одна из колдуний учила ее лечить раны, как класть стежки так, чтоб кожа не расползалась в стороны, и шрам становился тонким, точно нитка. Вместо человека была мертвая молодая кобылица, только что родившая мертвого же жеребенка. Хани помнила как несколько раз опорожнила желудок, прежде чем смогла справиться с собой и взяться за дело. Ну и наслушалась же она тогда бранных слов от фергайры. Невольно вспомнились недавно минувшие дни, и теперь Хани только троекратно поблагодарила бы мудрую старую женщину, что не отступилась, пока девчонка не усвоила урок.