Сердце мира: часть вторая

Рауд Алекс

Эртанд тогда решил, что занятие, которым девушка зарабатывает дополнительные монеты, и сходство с Лил очень символичны.

– Я следующий, – сказал Ярхе, наблюдая за тем, как Саттаро отсчитывает Турну необходимую сумму.

Молодой тинат вздохнул.

– Ну а мне куда идти?

– Можешь быть третьим в очереди, – разрешил Турн.

– Ну уж нет.

– Посидим внизу, отпразднуем сделку, – предложил Саттаро. – Как наш главный мастер-оружейник, ты это заслужил.

Конечно, он согласился. Другие варианты все равно отсутствовали. Отряд Хетты наверняка продолжал искать четверку хранителей, а их внешность была слишком

приметной, чтобы разгуливать по городу. Это стало еще одной из причин испорченного настроения Эртанда.

Тухнуть в четырех стенах не входило в его планы по спасению мира. Впрочем, как выяснилось, он вообще слишком многое представлял себе приукрашенным.

Спускаясь по лестнице, Эртанд не удержался от взгляда на двух товарищей, которые поднимались со служанкой в комнату. Девушка даже плечами поводила в точности, как Лил. Рубашка была распахнута так, что обнажала почти всю грудь – молодую, высокую, красивую. Против воли Эртанд почувствовал, как загорается желанием.

Он отвернулся.

– Я мог бы сделать так, чтобы она пришла к тебе сама, – тихо сказал Саттаро. – Смотрела на тебя влюбленными глазами и спала только с тобой. Хоть каждую ночь, пока мы в Зехтаре.

– Не надо. Все равно твои чары развеются. Кроме того, я с ней уже был.

В ту же, первую ночь. И не почувствовал ничего из того, чего ждал. Одно разочарование.

Саттаро с пониманием кивнул. Нахмурившись, Эртанд подумал, что наставник иногда видит чересчур много.

Снизу потянуло ароматом жареного мяса с подливой – еды, которая способна прогнать любой дурной настрой. На первом подземном этаже располагалось нечто вроде внутреннего двора в силанских поместьях, но на шердский манер – крупное помещение с неглубоким бассейном посередине и тонкими ширмами, которые перегораживали пространство, превращая его в лабиринт. Убрать их – и появится пиршественный зал, поставить обратно – и посетители окажутся как будто в разных комнатах, не видя соседей, только слыша приглушенные голоса. Ме Роош обычно обедал здесь, тут же питались и его гости.

Эртанд плохо понимал, зачем нужно устраивать столовую под землей. Ярхе пытался что-то объяснить о запрете из-за пожаров на строительство высоких домов, о том, что под землей прохладнее, и вообще традиции у шердов такие, это силанцы странные – жрут всей толпой за одним столом, как вонючие тяжеловозы из общего корыта, но в итоге махнул рукой. Ему лень было растолковывать, а Эртанд все равно не рвался привыкать к чужим, иногда до неприятного чуждым обычаям.

Войдя в зал, Саттаро по-хозяйски подвинул несколько перетянутых тканью ширм, огородив небольшой столик на четырех человек. На другой стороне помещения два человека общались под защитой таких же перегородок, не обратив на новых посетителей внимания. Прожив у Ме Рооша больше половины декады и точно зная, что у шерда постоянно кто-то гостит, Эртанд не смог бы назвать точное число постояльцев. Сталкиваясь с некоторыми в коридорах и отворачивая лицо, он замечал, что точно так же поступают и они. Во всяком случае, большинство из них. Ночами под окнами слышался топот меняющихся в стойле гармов, люди приезжали и уезжали, стараясь не показываться никому на глаза и не лезть в чужие секреты.

Слуга, выслушав Саттаро и получив от него круглую монетку, принес глиняные блюда с едой и кувшин эгарового вина. На этот раз дешевого, сильно разбавленного водой. Еще он принес масляную лампу – ширмы плохо

пропускали свет, лившийся из узких длинных окон наверху.

– Ящерицы, – сказал Эртанд, поковырявшись в тарелке. – Шестой день подряд мы едим ящериц. Тут питаются чем-то кроме них?

– Если удается подстрелить дичь или наловить рыбы, но Ме Роош вряд ли будет предлагать такое за свой счет людям, которых прячет от закона, – ответил Саттаро. – Ящериц в Огненных землях разводить проще и дешевле всего. Радуйся, что ты ешь хотя бы какое-то мясо, а не жуешь траву. А еще лучше – выпей за свое здоровье.

В его правоте сложно было сомневаться – вино если не скрашивало качества жесткого и безвкусного мяса ящериц, то хотя бы помогало его проглотить. Выпив сразу половину кубка, Эртанд откинулся на спинку сиденья.

– Наверное, ты уже давно так вкусно не ел? Вряд ли Лердан хорошо кормил рабов у себя в поместье.

– Нас не баловали, но и отбросами не кормили. По правде говоря, твой брат был неплохим хозяином, хотя некоторым казалось иначе. Жаль, у меня тогда не было памяти. Я бы мог рассказать, что такое по-настоящему плохой хозяин.

– Это не первый раз, когда ты попал в рабство?

– Первый. Я никогда не был рабом, но прошел по этому миру достаточно, чтобы знать, как живут другие люди.

Он поднес ко рту кубок с вином, и широкий рукав рубашки съехал вниз, открывая бледные пятна шрамов от татуировок.

– Ты никогда не говоришь о своем прошлом, – заметил Эртанд. – Как будто бы не вернул память.

– Вернул. Целиком, к сожалению.

– Странно, не вижу в твоих натах сожаления.

Саттаро улыбнулся одной стороной губ.

– Я бы рад не помнить некоторых вещей, но это слабость, которую нельзя себе позволять. Ты никто, если не помнишь своих ошибок. Когда моя память исчезла… Это был не я. Я умер в руках у Мадраго, когда он наносил татуировки, а вместо меня появился ни в чем не уверенный и ничего не умеющий сопляк. Пустое место, которое не знало, зачем оно появилось на свет. Теперь я снова жив.

– В таком случае за живых? – Эртанд приподнял кубок.

– За живых.

Напиток слабенькой крепости шел хорошо. Эртанд допил вино, а затем налил себе и Саттаро добавки. Все равно комната занята надолго, а делать больше нечего. Наставник, однако, придержал ладонью кувшин, не успел его кубок заполниться и наполовину.

– Мне еще работать сегодня.

– Ты просиживаешь над Сердцем дни и ночи. Неужели его устройство настолько сложное? На вид оно казалось простым.

– Не все просто, что таким выглядит. Оно заставляло трястись всю землю, знаешь ли, – Саттаро поморщился. – Нат континента изменился за тысячелетия. Нужно подобрать его уменьшенную схему, вписать ее в тот комок величиной с кулак и заставить наты резонировать. А Сердце – это не та вещь, над которой можно проводить опыты бесконечно. Мне приходится быть осторожным.

– И как думаешь, сколько времени это еще займет?

– Понятия не имею, – мрачно отозвался он.

Разговор после этого клеиться перестал. Саттаро о чем-то задумался – наверное, о новых опытах, а Эртанд ощутил новый прилив уныния, волна которого благодаря вину и еде только-только начала отступать.

Долго, слишком долго Саттаро возится с Сердцем. Ли Хетта могла быть не так уж неправа в своих подозрениях, что он не справится со своей задачей. Тогда Эртанд окажется не одним из спасителей мира, а его губителем.