Сердце мира: часть вторая
Шрифт:
Таш произнес это достаточно тихо, но Лаана все равно боязливо оглянулась. По счастью, вокруг было свободно, а все прохожие торопились по собственным делам.
– Может быть, кто-то жарит лепешки в открытой печи. Должны же гости базара утолять голод.
– Да, но мы уже проходили рядом с такими, и это чувствуется не так. Пойду-ка я проверю, что там такое.
– Давай пойдем домой, – настаивала Лаана. – Мы же купили сладких булочек отблагодарить Самела и его жену за то, они нас приняли. Ты не забыл? Скоро вечер, лучше вернуться пораньше, а то опять ничего не успеем.
«И будем подальше от беды,
– Я успею. Тут идти всего ничего, крышу уже видно ниже по улице. Послушай, – добавил Таш, наверное, наконец-то заметив ее недовольство, – я должен в этом разобраться. Я ведь искал хранителей для того, чтобы они научили меня пользоваться своим даром. Если я буду убегать от всех вопросов, грош цена будет моему обучению. Если хочешь, можешь пойти к Самелу одна. Заодно отнесешь покупки, а то мало ли что.
Лаана с укоризной глянула на протянутую ей корзину.
– Мало ли
что
? Нет уж, я с тобой. Ты сам сказал, что мы теперь если и будем куда-то идти, то только вдвоем.
Он засмеялся.
– Ну хорошо, идем вместе.
Однако чем дальше они продвигались, тем бледнее становилась его улыбка. Осматриваясь, Лаана никак не могла понять, что настораживает возлюбленного. Переулок был широким, его заливало солнечными лучами, как и улицу впереди, но особенного жара здесь не ощущалось. Да и людей по нему сновало не так уж много – если захотеть, можно разойтись, не задев никого платьем. Вскоре ноздрей коснулся дым. Ладонь Таша дернулась к мечу на поясе. Как оказалось, зря – это на самом деле парень жарил лепешки, поливая их пряным соусом и тут же продавая дующим на пальцы шердам.
Таш недолго понаблюдал за ними и, поморщившись, отвернулся. Лаана, в отличие от него, вздохнула с облегчением.
– Ну, теперь-то мы можем идти к Самелу?
В этот же миг выше по улице раздался крик. Кто-то увидел заплясавшие по мостовой огоньки – предвестники пожара. На базаре зазвенел гонг, предупреждающий об опасности.
– Проклятье, – прошипел Таш. – Так оно все-таки было! Это дым от лепешек сбил меня с толку!
Он мог злиться сколько угодно, но Лаана обрадовалась. Расстояние отсюда до места, где пятки щекотало пламя, было достаточным, чтобы не бояться пожара.
Просторная улица вмиг заполнилась народом: ругающимися мужчинами, женщинами, придерживающими юбки, чтобы на них не наступали, неуклюжими тяжеловозами. Свободно было только возле всадника на крупном гарме, кровожадно щелкающем острыми зубами на всех, кто подходил слишком близко.
Из-за люда, хлынувшего прочь с базара, Лаане с Ташем пришлось отступить ближе к неглубокому рву, который ограничивал дорогу с обеих сторон перед зданиями. В Шердааре такие канавы прокладывали, чтобы брать из них воду для погашения пожаров, однако засуха сказалась и тут – земля на дне была едва влажной. Если огонь разгуляется, тушить его будет нечем.
На базаре об этом тоже догадались. Бросить свои товары решили даже некоторые торговцы, посчитавшие собственное здоровье дороже того барахла, которое они продавали.
Людской поток понемногу уносил Лаану с Ташем от площади. Не помогли ни расправленные мускулистые плечи, ни оружие на поясе – шерды, беспокоящиеся лишь о том, как бы поскорее убраться от огня, ничего этого не замечали.
– Идем, – Лаана, увлекаемая толпой, потянула Таша за собой. – Нам нечего там делать.
– Нечего? – изумился он. – Оттуда еще не все успели уйти!
– И что, будешь выносить их на руках? Здешние пожары – это совсем не те вихри, что ты видел в Тамин-Арване. Все равно, пока ты туда пробьешься, будет поздно.
Таш продолжал стоять как вкопанный.
– Зачем только в такое время открыли базар, – процедил он.
– Даже в тяжелые годы людям где-то надо запасаться необходимыми вещами. А еще это приносит немалые деньги устроителям базара. Как бы там ни было, они наверняка предусмотрели какие-то меры на случай пожара. Ты со своей помощью будешь только мешать.
– А может, спасу чью-то жизнь. Сама знаешь, у меня особые отношения с огнем.
Он так смотрел в сторону площади, что у Лааны заныло сердце. Она живо представила себе своего любимого – ее новую надежду на счастливую жизнь! – висящим на перекладине рядом с тем ветераном сражений в Исихсасе. Сколько можно вынести потерь? Сначала Лердан и обвинения в измене, а теперь – единственный человек, который ей по-настоящему дорог.
Такого она уже не переживет.
– Это же не тренировки, а настоящий пожар! А если у тебя не получится или кто-то что-то заметит? Хочешь, чтобы по тебе тоже пел жрец Илаана, довольный, что ему удалось поймать еще одного приспешника Кровавого бога? – чувствуя, что слов недостаточно, Лаана вцепилась ему в руку. – И как же преследование Саттаро? Ты сам сказал, что истинная цель твоей жизни может оказаться в том, чтобы его остановить. Это же он во всем виноват! Что будет хорошего, если сейчас ты спасешь одного человека, но тебя казнят, и поэтому из-за Саттаро погибнут еще сотни, тысячи?
Забывшись, она заговорила слишком громко. Шерды, уносимые мимо потоками человеческой реки, стали удивленно озираться на двух соплеменников, общающихся между собой на чужом наречии. Оглянувшись и обнаружив, сколько на них устремлено глаз, Лаана прикусила язык. Еще не хватало самой выдать их секреты.
– Ламару – вспомни о ней, – произнесла она, понизив голос. – Мы сюда пришли, чтобы охранять ее. Если у нее все получится с ритуалом, это спасет больше жизней, чем мог бы ты сейчас. А если ты попадешься, схватят и ее, и меня!
Кажется, увещевания подействовали, потому что Таш наконец-то перевел напряженный взгляд с площади, где уже поднималось пламя, на Лаану.
– Надеюсь, ты права, потому что в противном случае я буду трусом.
– Ну какая же это трусость? Это мудрость и рассудительность! Одной смелостью войны не выигрывают.
Он кивнул, как будто соглашаясь с доводами, и зашагал в противоположную от базара сторону. Однако по его плотно сжатым губам, нахмуренным бровям, из-за чего на лице ярче выделился старый шрам, было ясно, что внутри молодого шерда все еще идет борьба.