Сердце ночи

Лопатто Михаил Осипович

Вопросы

Я спросил у беспутного ветра: Где ты, старый мошенник, летал? Пролетал я на два сантиметра Над твоей головой, генерал! И спросил у воды я певучей: Кто тебе эту мрачность придал? На челе собираются тучи У тебя меж бровей, генерал! И спросил я у Мирры да Скерцо: Поэтесса, я страха не знал, Отчего же дрожит мое сердце? От любви, от любви, генерал!

На могиле Саши (13 мая 1854-13 мая 1904)

Спи, моя дочурка, В гробике своем, Ангелочек

Шурка Под большим крестом. Ночка наступает, Значит, надо спать. Сам Господь качает, Так сказать, кровать. В гробике нашла ты Теплую постель. Тихо скрыпнет, брата Обнимая, ель. Жизнь не много значит — Кто не умирал? О тебе поплачет Старый генерал.

ПОТОГОНОВ. Околоточный г. Пинска

Протокол

Едва отгонишь с уха, Досадливая муха Садится уж на плешь. Когда едва ли дышишь, Как протокол напишешь, А надо, хоть зарежь. По груди волосатой Пот каплей тепловатой Стекает на живот, А муха словно злится И все на лоб садится, Сидишь как идиот. Вдобавок, отгоняя, Пером в руке махая, Закапал я весь стол. Ну что ж, я пересяду. Ведь этакому гаду Не влепишь протокол!

ОНУФРИЙ ЧАПЕНКО (1853–1914)

Из книги «Рябиновка»

Жене

Когда из детской слышу тонкий крик, Я сознаю, что я виновник жизни, Что я и в этом творчестве велик, Служа своей отчизне! Свой долг свершаю. Ровно каждый год Мной явлен миру новый житель, Что будет размножаться в свой черед И смелый, как родитель. И ты, жена, гордись своей судьбой, Могуществом гордись своей утробы. Торжественно мы шествуем с тобой Меж зависти и злобы. Так, медленно трудясь, из года в год Все новые на свет выводим жизни, Что будут размножаться в свой черед, Служа своей отчизне.

Русская баллада

Спит боярин после обеда, В животе его квас урчит, А боярыня в лапах соседа Расточает и верность и стыд. Ой, вы груди младые, займитесь Под щекоткою ловких лап! Ой, боярин, ой, стрепет, ой, витязь, Ты прерви свой заливистый храп!

Из Фета

Он сидел у воды и смотрел на спокойный поток, И седой бородою печально качал, одинок, И склонялся к воде, и над ним насмехался родник, И себя не узнал в отражении диком старик.

Флюс

Тритыкин глянул в зеркало. «Эх, — думал, — исковеркало Мне флюсом все лицо. И с деньгами оказия. Вчера — ведь безобразие! — — Я заложил кольцо. Колечко то заветное, Положим, незаметное, Не то чтобы алмаз. Эх, жизнь моя постылая, Его мне Стеша милая Дала в последний раз. Слезами заливалася, Сквозь слезы улыбалася, И так мне говорит: Носи колечко малое, Да помни, как ласкала я, Господь

тебя простит! Беда, беда великая» — Гнусил Тритыкин, хныкая, Оплакивал кольцо, И мазями намазывал, И тряпками завязывал Распухшее лицо.

Поэзия

Чистая страница, Как ты хороша! Тихо умилится Над тобой душа. Не хранишь пера ты Грязноватый след, Что, тоской объятый, Наплетет поэт. Счетов и посланий Ты не знаешь яд, Ты чиста, желаний Возбуждая ряд.

ДЬЯЧОК ИВАН КОЗЯВКА (Ум. 1905 г.)

«Тихий наш отец Иаков…»

Тихий наш отец Иаков Возлюбил душою раков. Попадья ворчит: Экий стыд! Вечно рясу мочит в речке, И белье висит у печки. Но отец молчит, Все сопит И, за печкою поплакав, Вновь бежит на ловлю раков.

Видение

Было нынче мне видение По Господнему велению: Три столпа узрел я каменных, Три других напротив пламенных. И вошед в сие строение, Ощутил я вожделение, Ибо, грешник, деву белую Лицезрел окаменелую. Глас раздался сокрушительный: Се ты зришь сосуд губительный! По Господнему велению Был конец сему видению.

«Эх беда! Лежу, темно; не спится…»

Эх беда! Лежу, темно; не спится. Все мутит и глотку жжет. Встал я поискать ведро с водицей И впотьмах пошел в обход. Богородица! На стул наткнулся. Так не пей, плешивый шут!.. Черт попутал. Вскоре я нагнулся Ко лежанке: влага тут. Да куды там — я мою старуху Опрокинул впопыхах, Та влепи с размаху оплеуху, Не узнавши, что ль, впотьмах. Загремел на утро отче: гнойно, Обло чудище, свинья! Ну достойно, чина ли достойно? — Не достойно, — молвил я.

КЛЕМЕНТИЙ БУТКОВСКИЙ (1891–1917)

Из книги «Кавалерийские победы»

«За горою село солнце…»

За горою село солнце, Умирает тихо день. Погрузилось Радохонце В бледно-розовую тень. Повели коней на речку, Кухни поплелись вперед, И полез опять на печку Мой хозяин, идиот. Увидав на печке спину, Знаю: пробил час услад. Тороплю мою Янину Выходить в безлунный сад. Вечер. Тихо. Сад в овраге. Мы от мира далеки. Набралися росной влаги Белой розы лепестки. Где взяла Янина розу? Что смеешься и молчишь? Не боишься ль, что угрозу Вдруг исполнит старый шиш? Как уйдет из деревушки Воевать гусарский полк (Слышишь, как вздыхают пушки, Понимаешь в этом толк?) Как уйдем, — прощайте ласки! Старый срежет для острастки Молодой своей козы Здесь, в саду же, пук лозы.