Сердце разбитой кометы
Шрифт:
– Вот как! Старая живопись всегда в цене!
– Тоня, полотно старое, а на нем ученическая мазня.
– Удивительно.
– Зачем Геннадию Альфредовичу понадобилось это полотно? Он же не был дилетантом, это точно! И не мог ошибиться и принять фуфло за ценность. Не мог! Но картина ему явно была нужна, – Трофим взлохматил волосы. – Загадка!
– И если он пришел за ней, за картиной, и его убили в моем номере, то убийца явно не знал о ценности этой картины, раз не забрал ее с собой, – сказала Антонина.
Через час к
– Закончили? – спросил Трофим.
– Да. Официальное заключение будет чуть позже, а так, как говорится, пусто-пусто, – ответил парень.
– Обидно, – вздохнул Трофим.
– Одна небольшая странность… – добавил парень, и Трофим сразу же зацепился за это.
– Говори, не томи!
– На портрете императрицы в одном месте есть след еще одного масляного слоя.
– А вот это интересно! Поподробнее! – попросил Трофим.
– Вещь удивительная, и я бы даже сказал, непонятная. Представляете, корона была перерисована, – ответил парень.
– Вот думаю, что в этом и есть секрет, – зажглись глаза у Трофима.
– Никакого секрета. На первый взгляд они идентичны, – улыбнулся парень. – Мы так и не поняли, для чего это было сделано. Если кому-то не понравилась корона, то зачем рисовать точно такую же?
– Так похожи? – удивилась Тоня.
– Абсолютно! Просто камень в камень! Цвет в цвет!
– А запись старинная? – спросил Трофим.
– Нет, современная. Ну и сверху пейзаж Геннадия Альфредовича.
– А вы уничтожили новый слой короны? Нельзя сравнить? – спросил Трофим.
– В принципе да, оставили лишь небольшой фрагмент. Но все было тщательно сфотографировано, могу скинуть вам на компьютер, сами посмотрите. Один в один… – сказал эксперт.
Как и обещал, молодой человек прислал фотографии короны, и Тоня с Трофимом принялись сравнивать короны.
– Правда, одинаковые, – удивилась Антонина. – На самом деле, смысл тогда зарисовывать одну корону другой, но такой же? Может, кто-то тренировался писать короны? И решил сначала вот на оригинале? Это как в детской раскраске, – предположила она. – Может, Геннадий что-то подделывал? Тренировался на этой работе и потом замазал, чтобы никто никогда не догадался, что он занимался подделками?
– Может быть… Но я думаю, что не все так просто… Здесь какая-то головоломка, – не сдавался Трофим, полностью погружаясь в созерцание и сравнение корон. Он не мог оторваться от экрана.
– Ты бы делом занялся, – робко напомнила ему Антонина.
– Подожди немного. Потом пойдем прогуляемся. Романтический город, романтическое настроение, – откликнулся Трофим.
Но романтики не получилось, потому что в номер нагрянули Никита и подполковник Соловей.
– У нас новые сведения для вас, – вздохнул следователь, – по поводу умершего в музее бандита.
– Это который схватил меня и упал как подкошенный? –
– Именно! Вскрытие показало, что умер он от того же яда, каким отравили девушек в поезде и отеле, – произнес Максим Юрьевич.
– Этим же ядом? Но как? – отозвался Трофим.
– А последняя, кто до него дотрагивался, были вы, – посмотрел следователь на Антонину.
– Минуточку! Это не я до него дотрагивалась, это он меня схватил! И я их не вызывала грабить музей!
– Антонина, сожалею. Но между этими тремя трупами связь одна, и это – вы! – вздохнул Максим Юрьевич. – Поэтому и яд этот может быть только у вас!
– У меня? Здравствуйте, приехали! У меня нет никакого яда! – оторопела Тоня.
– Вы в чем ее обвиняете? – заступился Трофим. – Что у госпожи Белоярцевой есть какой-то неизвестный науке яд? Это же полный бред!
– Все может быть в этом мире. Вы бы поработали с мое следователем, весьма бы удивились извращениям и ухищрениям, на которые идут преступники.
– Я сценарист, а не специалистка по ядам, и даже не химик! – защищалась Антонина.
– Ему сделали укол с ядом в кисть. Чем вы укололи его, Антонина? – Взгляд следователя не сулил ничего хорошего.
– Я? Клянусь, ничем не колола! – У Тони от возмущения даже дыхание сперло.
– Буду вынужден вас задержать, – пригрозил Максим Юрьевич.
– Господи! За что?
– Не волнуйся, Тоня! Я все сделаю, чтобы вытащить тебя, – шагнул вперед Трофим.
– Мне бы адвоката, – задрожала Антонина.
– Тебе он не понадобится, я не дам тебя в обиду! Но если надо, я найму самого лучшего, – пообещал Трофим.
– Пройдемте со мной, – обратился к Антонине Максим Юрьевич.
Бедняжка чуть не потеряла сознание, вспомнив поговорку «От тюрьмы и от сумы не зарекайся». И главное – так неожиданно и несправедливо…
Глава 19
Тихим питерским вечером на улице послышались шаги одинокого пешехода. Трофим Данилович Потемкин, известный всему миру ученый-физик, направлялся из отеля в художественный музей. Он шел поговорить с Валентиной Петровной.
Пожилая дама расположилась в кабинете директора в уютном кресле Геннадия Альфредовича. Черная одежда подчеркивала ее траурное настроение.
– Здравствуйте, Валентина Петровна.
– Здравствуй, Трофим, – грустно кивнула она. – Какими судьбами? Садись, пожалуйста.
– Зашел узнать, как дела? Что с музеем после потери кормильца, то есть хозяина? И так было нехорошо, насколько дошли слухи… – Трофим устроился в кресле напротив.
– Плохо все, ничего больше не имеет смысла, – ответила Валентина Петровна. – Музей отойдет пока государству, а затем уж на аукцион. Может, найдется бизнесмен, который захочет взять это хозяйство под свое крыло. А мне вот Гену хоронить. И больше ничего и не надо, – Валентина Петровна промокнула платочком заплаканные глаза.