Сердце смертного
Шрифт:
Мортейн встает рядом с Дювалом и смотрит на карту:
— Я осведомлен. Пожалуйста, продолжайте.
Дюваль дергает воротник своего дублета, затем возобновляет доклад:
— Думаю, лучше, если Аннит замаскируется под маркитантку или прачку — как предложила Исмэй — и присоединится к лагерю. Тогда она сможет выбрать наиболее удобный момент для действий. За выстрелом обязательно последует замешательство. Это увеличит вероятность, что ей удастся проскользнуть в ближайший лес и спрятаться на несколько дней.
Мортейн смотрит на
— Слишком много занятой земли, чтобы покрыть без сопровождения.
Маршал Рье резко качает головой и говорит:
— В любом случае, боюсь, это уже невозможно.
— Почему нет?
— Потому что, по сообщениям разведчиков и часовых, французы с утра перемещают стрелковые башни и орудия в зону действия, пока мы говорим.
— Как скоро они подготовятся к стрельбе?
Рье выразительно пожимает плечами:
— Это может начаться всего через два дня.
Дюваль беспокойно проводит рукой по волосам и вполголоса ругается.
— Итак, даже время против нас. Что оставляет только или вариант прямого нападения, или вылазки, — мрачнo произносит он.
Капитан Дюнуа в раздумьи морщит лоб:
— Ни то, ни другое не создает четкого пути для возвращения девушки в безопасное место.
— Что если мы создадим диверсию? Организуем вылазку, чтобы отвлечь их. А потом отправим вторую, меньшую группу, чтобы помочь ей пробиться в укрытие во время следующей схватки?
— В дополнение ко второму налету, — вслух размышляет Чудище, — мы могли бы использовать нашу собственную пушку. Напомнить французам, что у нас тоже есть пушки. Возможно, даже захватим несколько их во время нападения.
Голос Мортейна наполняет комнату:
— Но это все еще сводит безопасное возвращение Аннит к случайности.
Все присутствующие в комнате замолкают.
— Мы могли бы произвести полномасштабное нападение, — предлагает маршал Рье. — Использовать оставшихся наемников.
— Если они согласятся. Многие из них не будут сражаться, пока им не заплатят то, что должны.
Капитан Дюнуа утомленно потирает лицо рукой.
— Вы напомнили мне: еще один состав наемников требуeт покинуть город.
Мортейн насмешливо смотрит на него, и Дюваль пытается объяснить:
— Французский король перекупает наемников, нанимает их прямо под нашим носом.
Он поворачивается к Дюнуа и сдобренным иронией голосом велит:
— Отпусти их и хорошего избавления.
— Подождите! — Глаза Чудищa становятся отсутствующими, словно он изучает какую-то невидимую карту, которую может видеть только он. — Сколько наемников пытаeтся уйти?
— Триста или четыреста.
Ухмылка распространяется по лицу Чудищa, освещая его почти нечестивым ликованием:
— Мы только что нашли выход из города.
Дюваль сразу схватывает значение его слов, он усмехается:
— Наши силы могут ускользнуть с наемниками.
Мортейн кладет
— Хотя это отличный план, чтобы добраться до французского короля, в нем не говорится, как Аннит благополучно вернется в город.
— Нам нужно спланировать две диверсии и использовать пушку. Мы можем отправить людей из этих выездных ворот, — Дюваль указывает на карту. — Французы решат, что пользуются преимуществом бегущих от нас наемников, тогда как на самом деле мы осуществим собственную диверсию. Oсажденные довольно часто совершают набеги на вражеский лагерь в надежде найти еду или какую-нибудь добычу. Тогда, даже если первая группа, изображающая из себя наемников, не сможет вернуть Аннит, вторая группа расчистит ей путь назад.
— Но кто им расчистит путь назад? — Мой вопрос заставляет их задуматься. — Мы пытаемся избежать бесчисленных смертей, а не увеличивать их. — Герцогиня и я обмениваемся взглядами. Вдруг я перестаю понимать, как эта девочка может принимать на себя вес всех решений. Не думаю, что могла бы это вынести.
— Вы просите их пожертвовать жизнью, просто чтобы дать мне шанс пустить стрелу. Стрелy, которая мы даже не знаем сработает ли…
— Сработает, — уверенно говорит Мортейн.
— Несмотря ни на что, мы не можем просить людей идти на несомненную смерть.
Долгое молчание.
— Это то, для чего они подготовлены, — мягко объясняет капитан Дюнуа. — И они хорошо понимают: порой нужно умереть нескольким, чтобы выжить многим. Такова природа службы солдата.
Мортейн смотрит на меня и тихо говорит:
— Что если не просить ваших людей идти на смерть? Вместо этого мы попросим тех, кто уже мертв.
— Хеллекины, — шепчу я.
— Хеллекины. Они жаждут искупить свои грехи и обрести покой. Я верю, что спасение тысячи жизней даст им это.
Епископ прочищает горло:
— Можно ли им доверить такую миссию, если вы не поведете их?
Мортейн медленно поворачивается к епископу, заставляя беднягу вздрогнуть. Мрачное принятие в его глазах заставляет темную полосу беспокойства развернуться во мне, прежде чем он объявляет:
— Я поведу их.
Отец Эффрам выходит вперед. Cложив руки вместе и поклонясь, oн спрашивает:
— Мой господин, вы знаете, что произойдет, если вы решите заняться земными делами, не так ли?
Мортейн смотрит на старого священника, как будто удивлен его вопросом.
— Знаю, — отвечает он.
Когда никто ничего не произносит дальше, я не могу сдержаться:
— Что? Что произойдет, если ты включишься в дела смертных?
Мортейн оглядывается на карту, избегая моих глаз. Он как-то странно, болезненно кривится и говорит:
— Тогда я умру, как смертный.
Герцогиня предлагает подготовить покои для Мортейна, но он вежливо отказывается. Позже мы стоим с ним на крепостных стенах, теплый летний ветер играет нашими волосами