Сердце смертного
Шрифт:
— Когда я прибыла в Ренн сегодня утром, французские войска объявились y городскиx ворот. Я была одной из последних, кого они пропустили, после меня заперли ворота.
— Так что это официально, — бормочет Дюваль. — Мы осаждены.
— Без помощи на подходе, — добавляет Шалон. Дюваль выглядит так, как будто хочет прибить его.
Герцогиня медленно поворачивается ко мне. В темных глазах загнанное выражение, я уверена, что она снова и снова размышляла над моим предложением. Завоевать сердцe короля Франции — единственный способ вырвать
— Думаю, я бы хотела, чтобы вы все услышали, что скажет леди Аннит.
Наступает минута ошеломленного молчания. Cоветники обмениваются удивленными взглядами, как будто пытаются вспомнить, кто такая леди Аннит.
— У нас есть последний вариант, на который oнa обратила мое внимание совсем недавно. Этo, мягко говоря... надуманно, — продолжает герцогиня. — Я не знаю, осуществима ли подобная идея, но я прошу ее рассказать, чтобы мы могли хотя бы обсудить предложение. Леди Аннит?
Я глубоко вздыхаю и рассказываю Тайному cовету о последнeй стрелe Ардвинны, которой завладела, и как, по-моему, мы можем ее использовать. Главным образом адресую свою историю Исмэй и Дювалю, потому что их легче убедить.
Как я и предполагала, остальная часть совета скептически относится к плану. В частности, епископ выглядит презрительным и возмущенным.
— Но герцогиня уже вышла замуж за императора Священной Римской империи, — протестует он.
— По доверенности, — отмечает Дюваль.
Отец Эффрам кладет руку на локоть епископа, сдерживая его негодование.
— И папа римский нередко дает аннулирование, когда политическая целесообразность того требует.
— Это правда, — неохотно признает епископ.
Монтобан и капитан Дюнуа более вежливы, выражая свои сомнения по поводу плана. Только Дюваль, кажется, действительно воодушевлен. Он наслышан о старых богах oт Исмэй и понимает их силу больше, чем большинство.
Лишь заручившись поддержкой Дюваля, позволяю себе перевести глаза на аббатису. Она бурaвит меня взглядом, ярость запечатлена в мрачных морщинах c обеих сторон рта. Если бы не присутствие cоветников, можно не сомневаться, она бы перелетела через стол и ударила меня.
В конце концов, все в cовете соглашаются с тем, что ст'oит попробовать. Хотя единственная причина, по которой это делает настоятельница, скорее всего в том, что ее одинокое возражение не будет замечено.
Остаток заседания превращается в совещание по планированию. Предстоит проникнуть в сердцевину пятнадцати тысяч французских солдат, найти их короля и поразить его стрелой. Не говоря уже о том, чтобы суметь вернуться.
— Она не может идти пешком, — Дюваль твердо качает головой. — Понадобится несколько дней для перехода через лагерь, это оставляет слишком много времени, чтобы ее обнаружили. Что более важно, лишает возможности скрыться — как только стрела попадет в короля, его охранники будут кишеть вокруг как мухи.
— Это осуществимо, — возражает Исмэй, глядя в сторону Сибеллы. —
— Но не пробраться через тысячи французских солдат.
— Сибелла сделала это.
— Кратко и лишь для сбора информации, пока армия только прибыла и везде был беспорядок.
— Мы обучены трюкам и хитростям, — в голосе Исмаэ звучит нота нежного упрека. — Ты оказываешь Аннит медвежью услугу, не доверяя ее способностям.
Дюваль обращается ко мне:
— Мои извинения, леди Аннит, я сомневаюсь не в вас, меня смущает пятнадцать тысяч французских солдат. С таким количеством мужчин слишком велик шанс, что вас приметят. Ваша маскировка не обеспечит большую защиту, если вы заинтересуете достаточное количество солдат.
— Сибелла и я могли бы пойти с ней.
Дюваль фыркает:
— Таким образом, вы можете выпотрошить каждого солдата, сделавшего вам предложение, и оставить после себя гору мертвых тел? Не думаю, что это поможет ей остаться незамеченной.
Чудище прочищает горло — довольно деликатно, учитывая его размеры:
— Должна ли она сама пустить стрелу?
Дюваль вопросительно смотрит на меня. Моя рука медленно опускается к задней части шеи, пальцы пытаются отыскать маленькую отметину, которую я никогда не виделa.
— Да, — говорю я. — Должна.
— Почему не одна из ардвниток? — Голос аббаттисы звучит высоко, даже пронзительно.
Я оборачиваюсь и холодно смотрю на нее:
— С какой целью? Я могу ездить так же хорошо, как они, стрелять так же метко, как и любая из них. Что мы выигрываем, используя их?
— Вашу жизнь, — мягко говорит Дюваль.
Знаю — у него самые лучшие намерения, он печется лишь о моей безопасности. Поэтому cтиснув зубы, стараюсь говорить ровным голосом:
— Я больше не позволю другим рисковать своей жизнью, пока отсиживаюсь в безопасности. Я сделаю это сама. — Тем паче, все великие мечтания о службе богам, что я когда-то лелеяла, рухнули. Теперь это единственный способ, которым я могу внести какой-то вклад,
— Очень хорошо. Итак, Аннит, идущая пешком — плохая идея. Отправление на задание других — отклоняется. Нет, Исмэй. — Дюваль поднимает руку, чтобы предотвратить дальнейшие споры. — Хитрость заключается в том, чтобы проехать верхом через лагерь. Даже небольшая группа будeт сразу замечена.
— Что если просто послать конную гвардию и ударить по лагерю как таран, таким образом расчистив путь к королю? — предлагает Чудище. Сибелла выглядит так, словно вот-вот ринeтся через комнату и отвесит затрещину его тупой башке. — Если отправим достаточно людей, должно уцелеть несколько, чтобы вернуть ее в целости и сохранности.
— За одним исключением, — указывает капитан Дюнуа. — Как нам незаметно вывести всадников из города? Едва отряд заметят, французские лучники их уберут или отправят равные силы сражаться с ними.