Сердце солдата
Шрифт:
Вайнер замолчал и пристально посмотрел Козичу в глаза, будто гипнотизируя.
Козич снова облизнул сухие губы и тихо выдавил:
— Я стараюсь, господа…
— Плохо. Плохо стараетесь, господин Козич, — грозно сдвинув брови прохрипел Штумм.
— Слышите? — Вайнер покачал головой. — Господин комендант утверждает, что вы плохо стараетесь.
Козич опустил глаза и потер дрожащие руки.
— А между тем вы при желании могли бы еще быть полезны немецкому командованию и исстрадавшейся России.
—
Вайнер улыбнулся.
— Вот и отлично, господин Козич. Где находятся партизаны? А?
— В лесах прячутся, — не задумываясь, ответил Козич.
— В каких?
— Точно не знаю.
— А надо знать. Вы — местный житель. У вас здесь есть родственники, друзья, соседи. Нам очень надо знать, где именно находятся партизаны. Они сеют смуту. Сочиняют какие-то сводки. Дезориентируют население. Вот, полюбуйтесь. — Вайнер взял какую-то бумажку со стола и помахал ею над головой. — Сбито 116 самолетов! Удивительно! Красная Армия разгромлена и доживает свои последние дни. Чем же, спрашивается, она сбивает самолеты?
— Так точно. Нечем, — сказал Козич.
— Вот видите. — Вайнер снова укоризненно покачал головой, будто виновным в появлении листовок со сводками Совинформбюро считал Козича. — Нам надо знать, каким путем эти листки попадают в Ивацевичи. Слышите, Козич?
— Так точно!
— Также важно узнать, где партизаны берут продовольствие. Не едят же они еловые шишки!
— Не едят, — согласился Козич.
— Вот вы этим и займитесь. Командование не пожалеет ни денег, ни наград, господин Козич. — И Вайнер снова улыбнулся. — Но если вы не приложите должного старания…
Вайнер замолчал, продолжая улыбаться. Козича опять затрясло, и на лбу выступила холодная испарина.
— Я буду стараться… — прошептал он.
— Надеюсь. — Вайнер встал.
Козич стремительно вскочил со стула.
— Вот вам пока на расходы. Отчета не надо. Было бы сделано дело. — Вайнер небрежно бросил на стол толстую пачку денег.
У Козича, несмотря на страх, вновь охвативший его, алчно сверкнули глаза. Вайнер засмеялся.
— Берите.
Козич взял деньги и торопливо сунул их за пазуху.
— Я могу идти?
— Идите. Желаю успеха.
Козич, пятясь задом и кланяясь, вышел из кабинета.
Когда захлопнулась дверь, Эрих Вайнер снова засмеялся.
— Порядочная скотина этот Козич! — сказал он по-немецки.
— Все они здесь скоты, господин Вайнер, — прохрипел Штумм.
— Что поделаешь! Приходится работать с тем материалом, который есть. Их мы повесим последними!
Вайнер, довольный своей шуткой, весело захохотал. У Штумма внутри что-то забулькало в ответ.
В РАЗВЕДКУ
Козич радовался деньгам. Он пересчитал их несколько раз. Сумма была порядочной. Деньги
Козич знал, что в Ивацевичах немало партизанских явок, что порой поселок навещает даже сам бывший секретарь райкома. Но где эти явки? Как их найти?
А перед глазами все время стояла улыбка Вайнера и в ушах звучал его приветливый голос: «Если вы не приложите должного старания…»
Козич толкался на рынке, прислушиваясь и присматриваясь. Заговаривал с людьми, менял, покупал, продавал. Но безрезультатно. Съездить бы в Вольку-Барановскую. Может, жена что знает. Да и давно не видал ее. Хоть бы кто из Вольки на рынок приехал. Порасспросить. Да куда там! Кто в такое время на рынок поедет!
Как-то утром, наскоро поев, Козич вышел на пустынную улицу. Сыпал снег, мелкий и жесткий, как крупа. Февральский студеный ветер подхватывал его, тащил по твердому насту, закручивал в маленькие смерчи, тут же бессильно опадавшие у покосившихся заборов.
Козич надвинул шапку на уши, поднял воротник и собрался было двинуться в управу, как вдруг заметил в конце улицы маленькую заснеженную фигурку.
«Кто бы это?» — подумал он и стал ждать. Фигурка приближалась. Это был подросток в старом полушубке, подпоясанном солдатским ремешком, в шапке-ушанке и больших подшитых валенках. Подросток тащил за собой санки. На санках стоял, привязанный к ним веревкой и окутанный мешковиной, какой-то предмет. По контурам Козич догадался — бидон. Когда подросток поравнялся с Козичем, старик узнал его и радостно закричал:
— Миколка! Здравствуй!
Подросток остановился. Вот кого не хотелось бы встретить! Но ничего не поделаешь. Отступать поздно. Он улыбнулся:
— Здравствуйте, Тарас Иванович!
— А я тебя, Микола, разом не признал. Растешь. Скоро добрым мужиком станешь, — обрадованно заговорил Козич. — Уж не на рынок ли молочко везешь?
— На рынок.
— Экую далищу, да по такой погоде! Замерз, поди, и заголодал? Заходи-ка, заходи-ка в хату. Я Гайшикам завсегда рад, — ласково пропел Козич и, взяв из рук Коли веревку, потащил сани к крыльцу.
— Некогда мне, Тарас Иванович. — Коля что было сил уцепился за веревку. — Молоко продать надо. Маленько купить муки, да и домой. День короткий…
Но Козич не слушал и настойчиво тянул санки.
— Заходи, заходи, гостюшко дорогой. Поешь, обогрейся. А молоко я тебе помогу продать. Это для нас ничего не составляет. — Козич открыл дверь и втащил санки с бидоном прямо в сени. — Заходи. Варвара! Приготовь-ка что поесть! Сымай полушубок-то. — Почти насильно Козич втащил Колю в горницу и стал снимать с него заснеженный полушубок.