Сердце старого Города
Шрифт:
— Моя? — пленница очень удивилась. — Чем же я могу Вам помочь?
— Фрея, сопроводите меня по землям. Как новый конунг, я должен знать их лучше… старожила.
Пленница долго молчала, прежде чем ответить:
— Ваши воины изучали Лес и окрестности не один год.
— Ну а Ваши шаманы изучали карту звезд не одно столетие. Быть может, будь у них проводник получше, не случилось бы беды? И тогда Вы просили бы меня об услугах.
Пленница покраснела. Сиг легко прочел обиду в чертах, но обида лучше безразличия. Ведь это он здесь господин, а значит
— Разумеется, конунг, — тихо ответила пленница. — Когда Вы прикажете явиться?
— Как только будете готовы, конь ждет на заднем дворе.
Необыкновенная. Она вышла в шароварах и домотканой рубахе, расшитой орнаментами его народа, Алия заплела госпоже сложные косы. Белокосая и темноглазая. Сиг влюбился бы еще раз, если б мог. Теперь только острее ощутил.
Конунг дал время Колдунье насладиться свободой, позволив ускакать вперед. Пленница отпустила коня, перейдя на галоп. Тогда и Сиг пустил коня галопом. Он едва не настиг Колдунью, но сам же ушел в сторону. Ее черед догонять. И сердце замерло — станет ли?
Колдунья направила коня вслед конунгу. Игра нравилась обоим. Когда спутница устала, Сиг спешился. Колдунья последовала его примеру. Теперь они шли плечом к плечу по степи. Тихо стрекотали кузнечики, мягкое, клонящееся к горизонту солнце окрасило мир в золото. Оба молчали, вслушиваясь в стрекот и перестук копыт по сухой земле. Так дошли до реки.
Сиг начал первым:
— Что здесь было прежде? — он помолчал секунду. — До войны.
Колдунья огляделась по сторонам.
— Ничего… Места были малообитаемые, — хотела сказать еще что-то, но не стала.
— А из нечисти? — Сиг не знал, как правильно звались волшебные народы, каким-то чудом обитавшие на землях Излаима вплоть до самого прихода степняков.
— Нечисть? — Колдунья горько усмехнулась, но большего не позволила. Сиг сосредоточенно смотрел на спутницу.
— А как их звали вы?
— Мы звали их Фейри.
«Фейри», — несколько раз мысленно повторил Сиг, желая запомнить.
— Так кто из Фейри жил здесь прежде?
— Речные тинтинеты, но это очень давно, еще при… — Сильвия замолчала.
— И где они теперь?
— Они ушли в Лес, к лесным братьям. Вам ли не знать, что стало с Фейри дальше?
Сиг промолчал. Степняки уничтожили всю «нечисть», какую смогли только найти. Если кто и выжил, то пропал без следа, будто и не было никогда.
— Они были очень забавные, — внезапно продолжила Колдунья, улыбаясь. — Ужасно злющие. Однажды я повстречала их. Ох, и влетело же мне тогда!
Сиг заулыбался, обращаясь в слух, почудилось, что он снова в шатре у матери. Сидит и слушает волшебные сказки.
Колдунья рассказывала об их с Алеоном встрече с тинтинетами. А Сиг терзался ревностью и детским любопытством. Внезапно его озарила идея.
— Берегись! — подхватив Колдунью, он спрыгнул в реку с валуна. От растерянности девушка едва не утонула. Конунг помог выплыть.
С трудом откашлявшись, Колдунья изумленно смотрела на Сига. Конунг хитро улыбался.
— Тинтинеты атаковали, — Сиг
Колдунья рассмеялась и пустила водный гребень, завязался настоящий бой с брызгами и криками.
А потом… Сиг помнил миг так отчетливо. Весь мир тонул в разлившемся мёде вечернего света. Глаза Колдуньи были теплыми, янтарно-зелеными, в цвет воды, золото солнца путалось бликами в светлых прядях. Растрепавшиеся косы казались продолжением выгоревшей степи.
Сиг медленно подошел к замершей девушке, осторожно коснулся скулы:
— Я горю тобой, — тихо начал конунг, очень надеясь, что произнес фразу верно, чужой язык давался сложно. — Ты моя Фейри.
Колдунья ничего не ответила, только внимательней смотрела в глаза.
— Я мечтаю о тебе, — конунг столько раз говорил это своему воображению, что неожиданно запнулся и смялся в реальности. Девушка улыбнулась, мягко и нежно. Теперь уже ее рука скользнула по лицу конунга. Сигу чудилось, что вокруг девушки сияет радужный ореол, что семицветные искорки светятся в каждой капельке на лице и светлых прядях. — Моя Колдунья.
Девушка сделала шаг навстречу конунгу. И ему поверилось, что сказка мамы оживает. Сиг притянул, осторожно снимая мокрую одежду со своей Фейри. Теперь радуга заискрилась на белой коже, от холода ли, или по совсем иной причине, покрытой мурашками. Колдунья последовала примеру конунга, ее пальцы заскользили по ознобу смуглой кожи. Сиг прижал к себе, чувствуя, что больше всего желает. Колдунья лукаво улыбнулась. Сиг поцеловал, растворяясь в пьянящем преддверии единства, отдаваясь его волне. Он ли был первым? Или это она приблизила столь желанное обоим единство? Сиг не понял и того, чей выдох был жарче и полнее. На берег оба вышли абсолютно пьяные от состоявшейся любви. Оба стучали зубами и передразнивали в этом друг друга.
Сиг разжег костер, возле которого ловко, со всей сноровкой кочевого жителя, поставил на ветках сушиться одежду. Колдунья обхватила себя руками, наблюдая за ним. Она расплела косы и оттого темно-льняная волна покрывала всю спину. Сиг любовался, ощущая гордость обладания. «Моя. Моя Колдунья. Моя и только моя».
Ужин на кочевой лад, тепло от костра и вина — Сиг притянул ее снова. Она была еще желанней и жарче.
В перерывах между единством, он расспрашивал девушку о Фейри, о жизни в Излаиме. А она спрашивала о детстве, о матери, о друзьях. Колдунья рассказала, что звезды поют, но людям недоступны их песни, а ей невыносим вид самих звезд.
Им обоим было удивительно хорошо и ладно друг с другом.
Укутанная в походное одеяло, Колдунья уснула. А он еще долго смотрел на звезды, мечтая, чтобы ночь не кончалась. За время сна Колдуньи Сиг успел поставить небольшой шелковый шатер, он перенес спящую девушку туда, надеясь спрятать от взгляда ревнивых звезд.
По утру снова притянул к себе. Она, разморенная сном, ответила с нежностью.
— Колдунья, — начал Сиг, еще полный неги и блаженства. — Ты теперь моя.
Девушка лениво улыбнулась. Сиг поцеловал эту улыбку.