Сердце статуи
Шрифт:
— Нет, конечно.
— Теоретически они могут знать о фирме «Скорбный путь», но… маловероятное совпадение.
Тут я предъявил ему узелок (в который раз отметив вкус покойницы к блестящему, холодному, серебристому, «лунному»… «ведьмочка» — оценил ювелир) и рассказал кое-что. Федор Платонович рассмотрел каждую вещицу и сложил в портфель: на экспертизу.
— Да ведь очевидно — крови нет.
— Может быть, тщательно замыта.
— Так ведь времени не было.
— Мы не знаем,
— Но такой напрасный риск…
— Почему напрасный? Не думаю. Вещи спрятаны в необычное место — значит, преступник оказался в обстоятельствах экстраординарных.
— Например?
— Вдруг подъехали наши сотрудники… или я, скажем, подошел.
— Стало быть, он прятался на соседнем участке, когда вы делали обыск?
— Возможно. Собаку-то я только на третий день раздобыл. Кто мог знать про дупло?
— С земли оно не видно — только из моей мастерской или с мансарды соседской дачи. Брат с сестрой знают, конечно, играли в детстве. Ну, а мои друзья…
— Могли увидеть из окна, понятно. Но вот это действительно риск — спрятать вещи убитой почти у вас на глазах.
— В глубине дупла, никто не обнаружил бы, кабы не птицы. Они растрепали узелок.
— Если на вещах замытая кровь, — заявил Федор Платонович решительно, — это, наверняка, дело рук кого-то из Голицыных. Человек невездесущ… совершенно нереально за полчаса расправиться с вами, с женщиной, ее раздеть, одежду постирать, спрятать, скульптуры уничтожить, труп схоронить и исчезнуть бесследно!
— Может, не бесследно, — тут я предъявил ему посмертную маску и еще кое-что рассказал.
— Вчера вечером после столь необычной находки я позвонил своим так называемым друзьям — никого не застал.
Больше всего Федора Платоновича поразило, что за мной кто-то следит.
— Непонятно, чего ради… Чем дальше углубляешься в эту историю, тем непонятнее. Вы еще на кладбище заметили?
— Кажется, еще в Москве… «заметил» — не то слово.
— Но какие признаки?
— Тревога, жуткое ощущение опасности… вдруг охватывает время от времени.
— Вы мне раньше не говорили.
— Я считал это следствием травмы, болезни. Казалось, ужас приближается, когда я вот-вот что-то вспомню. Но вчера… нет, еще раньше, мы с Семеном в Темь шли — проявился некто в кроссовках. А уж этой ночью! Ручаюсь: кто-то убежал от меня в лес.
— И вы дали понять своим друзьям, что начинаете вспоминать происшедшее?
— Я, действительно, вспомнил стук! Или… кто-то вправду стучался?
— Это крайне опасно, Максим Николаевич. Я попросил бы вас свои действия со мной согласовывать.
— Господи, да у преступника было сколько угодно возможностей меня добить!
— Не так-то просто
— Вроде бы да.
— Все указывает на Колпакова. — Федор Платонович подумал. — Невысок, белые волосы, белая одежда. Мотив налицо. Но как уж все назойливо выпирает.
— Да. Убийца уничтожил бы улику.
— И не привез бы тогда маску с собой, чтоб лицо прикрыть… Вон, даже резинки или тесемок нет, не наденешь. Думаю, 10 июня маска уже была в вашей мастерской.
— Может, Семен хотел, чтоб я сделал с нее копию. Может, еще днем привез, когда надгробье забирал.
— И Колпаков ни разу не упомянул о таком важном моменте?
— Ни разу.
— Максим Николаевич, преступник все разбил, кроме этой штучки!
— И Сема мне ее подбросил?
— Здесь какая-то изощренная игра, но пока я не вижу смысла. Если Золотцев покрывает друга…
— И его же разоблачает, подбрасывая улику?
Федор Платонович заворочался в кресле, как медведь, и закурил свою «приму».
— Муторное дело. Но захватывает.
— Вы азартный человек, Федор Платонович?
— Есть грех. И ведь я почти свидетель, эпизод случился почти в моем присутствии — и тишина… Ну что, устроить вашим друзьям очную ставку?
— Выкрутятся. У них взаимное алиби, а Надя не сможет никого по-настоящему опознать, ведь она, в сущности, видела только маску.
— Все равно, Максим Николаевич, надо действовать, опередить убийцу. Ну, хоть поглядим, в каком направлении врать станут… прорвется ли ненависть, прямо скажу, исключительная. Тем более, заметьте, сговор (ежели он имел место) уже дал трещину, — Федор Платонович взял в руки маску, отливающую розоватым лоском под светильником, и припрятал в тот же потрепанный портфельчик с «лунной» одеждой. — Если удастся — на завтра вызову.
— Сюда, Федор Платонович! Ведь расследование неофициальное. И Голицыны, чуть что, рядом.
— Да, я обратил внимание, когда к вам шел. Почему брат не на работе?
— Понятия не имею. Там вроде строго… Вчера вечером приехал.
— До вашей находки?
— Свет на веранде зажегся позже. А так… кто его знает.
— Так узнайте. И вот еще: адрес работы.
— Будет исполнено.
24
Я проводил следователя, на крыльце задержался: под дубом напротив «девы с юношей» стоял Андрей. Ко мне спиной, белая майка, белые шорты. Если бы он прикрыл лицо маской… да ну, он высокий, как и сестра; оба в генерала, должно быть.