Сердце Сумерек
Шрифт:
Хадалис напрягся, и я, чтобы хоть как-то смягчить горькую пилюлю, потихоньку взяла его за руку. Каково ему сейчас, знать, что отдал право владеть своей жизнью женщине, которой всегда был безразличен?
— Но ты бы никогда даже не посмотрел в мою сторону, потому что наши народы воевали, и потому что крэс не может жениться на селуне, потому что нас разделяла тысяча «но», против которых я была бессильна. Поэтому, когда ты приехал с предложением мира и брачного союза, я была так счастлива! — Данаани печально улыбнулась, но уже через мгновение ее лицо снова стало каменным. — Я была уверена, что ты выполнишь
— О каком обещании ты говоришь? — Граз’зт развел руками. — Не помню я никакого обещания.
Данаани охотно напомнила. Слово за словом вернула его в прошлое, в котором и сама была частым гостем. Выплеснула своего внутреннего ребенка, который, несмотря ни на что, год за годом продолжал верить в чудо.
Мне было ее жаль. Вряд ли от этого я стала ненавидеть ее меньше за все то, что она со мной сделала, но жалость проталкивалась откуда-то из самой глубины сердца.
«Семенова, она же просто несчастная девчонка, которая поняла, что принц приехал покорять не ее башню. В любви мы часто эгоисты».
— Я просто успокаивал маленького ребенка, — бросил Граз’зт, когда принцесса замолчала. Рассеянно причесал пятерней волосы. — Ты не могла думать, что обещание жениться было… всерьез.
— Могла и думала! Я, черт тебя побери, жила только ради того, чтобы однажды увидеть, как ты стоишь перед моим отцом и просишь у него моей руки!
— Это слишком глупо, Данаани.
— Тан’тун сказал так же, когда на следующий день после твоего визита к нам написал мне с предложением встретиться. Он сказал, что ты — бездушный потрошитель, который любит лишь войну и свою каменную убийцу-жену.
— И тогда вы все это придумали? — негромко спросил Граз’зт.
— Да, тогда мы все и придумали, — глядя ему в глаза, ответила принцесса. Нужно отдать ей должное, когда паника спала, она взяла себя в руки и теперь контролировала каждое слово. Боялась ли она кого-то из присутствующих? Разве что собственную совесть. — Тан рассказал мне о том, что твоя жена превратилась в камень, и что ты сделаешь все, лишь бы вернуть ее к жизни. А для этого всего-то требовалось отыскать Сердце Зары, которое вам, крэсам, никак не взять, потому что артефакты селунэ могут служить лишь в руках селунэ. Тан сказал, что ты клюнешь на эту приманку и сделаешь все, что я попрошу в обмен на даже призрачную надежду вернуть Эри к жизни. Кроме того, я убивала двух зайцев: бросив Эраати ради меня, ты нанес сокрушительный удар по ее самолюбию.
— Значит, ты с самого начала ничего не знала о Сердце Зары? — сощурившись, спросил Граз’зт.
И тут Данаани громко от души рассмеялась. Наверное, стоящие на плахе — и те смеются куда менее зловеще, чем она.
— Сердца Зары не существует, Граз’зт. Тан оказался прав: ты был так одержим желанием вернуть Эри к жизни, что даже не попытался прочесть легенду, иначе бы знал, что это все — лишь выдумка.
— Тан, я вижу, во многом оказался прав.
— Мы — потомки Зары, — продолжила Данаани. — Род моего отца берет начало от ее крови. И мы хорошо знаем эту легенду. Чтобы дариканцы не нашли ее сердце, Зара вырвала его из груди и отдала одной из своих дочерей. Знаешь, сколько их было? Больше,
— Еще одно слово о ней, и я запру вас здесь и выброшу ключ, — предупредил Граз’зт. — Или собственноручно запихну в Путеводное око.
— Зато мы будем вместе. — Данаани безразлично пожала плечами.
— Скажи ему… — прохрипел Тан.
Она мягко, едва касаясь губами, прикоснулась к его окровавленной щеке.
— Сначала Тан хотел просто подмочить тебе репутацию. Мы все придумали. Я становилась твоей женой, а потом мы бы устроили парочку розыгрышей, чтобы выставить тебя перед отцом в дурном свете, чтобы Темнейший понял, что тебе никогда не стать хорошим правителем. Тан получал титул, я — месть.
— И все? Вот так просто?
— Иногда этого достаточно, чтобы цепляться за жизнь, даже вися над пропастью. — Данаани снова пожала плечами.
— И что потом?
— Потом я должна была просто сбежать в ее мир, — Данаани кивнула в мою сторону. — Жить там без забот, без оглядки на то, что я страшненькая принцесса, но все равно должна делать лишь то, чего все от меня ждут. И… не важно.
То, как она замешкалась, заставило меня податься вперед.
— Ты хотела сбежать от него, да? Того, кто приходит к тебе по ночам?
Она отшатнулась, будто мои слова обжигали. Я подошла ближе, подавляя желание всыпать ей парочку крепких затрещин. Я — не Граз’зт, и мне не стыдно врезать зарвавшейся бабенке, даже если она нашла себе десяток удобных слезливых оправданий. Даже если в некоторой степени Данаани не могла не восхищать своей целеустремленностью. Хотя я бы никогда не смогла переступить вот так, одним махом, через чужие жизни.
— Я видела его, Данаани, и не притворяйся, что не знаешь о его существовании, потому что твоя нянька не просто так дала тебе вот это! — Я с силой рванула золотой обруч с ее шеи.
Принцесса попыталась меня остановить, но я опередила ее.
— Они все знают, они видели следы на твоем теле, — чтобы окончательно растоптать ее вскрытием болезненной тайны, сказала я. — Даже не пытайся врать снова. Ты хотела сбежать в мой мир, чтобы избавиться от его преследования?
— Как можно сбежать от того, кто сидит у тебя под кожей? — глухо спросила Данаани.
— Кто это? — спросил Граз’зт.
— Если она говорит, что вы все видели, то должны бы были догадаться, — зло бросила принцесса.
— Мы видели шестипалые ладони, — пояснил Хадалис.
— Тогда что вам еще не понятно?
— Это… дариканец? — Граз’зт сглотнул.
— Конечно, и теперь он тоже, я надеюсь, сидит в ней.
Говоря это, она перевела на меня злой серебряный взгляд. Оскалилась, как голодна собака, прижимая к груди своего раненого самца.
— Потому что она — кхистанджутка, а значит, единственная, кто способен справится с дариканцем. Как тебе такой подарочек, Маша Семенова? Носить в себе аватар бога?