Сердце Сумерек
Шрифт:
— Я же не железный, веснушка, — прошептал, глядя прямо мне в глаза.
Вы видели когда-нибудь наполненный светом заката янтарь? Вот такие же глаза были в эту минуту у моего крэсса. Обжигающие, яркие. От такого взгляда и у камня нервы расплавятся, что уж говорить обо мне?
— Большой и страшный воин боится потерпеть поражение?
— Я бы назвал это нежеланием породить целую кучу слухов о том, что нынешней ночью я забавлялся со слугой своего гостя, — осклабился он.
Я потихоньку рассмеялась — и он поймал меня врасплох. Обхватил
— Предупреждаю, Маа’шалин, если ты вздумаешь сейчас вспомнить про свою дурацкую месть, я наверняка озверею, — честно и серьезно предупредил он.
— Никакой мести, — так же честно ответила я.
— Дурею от тебя целиком и полностью.
Эти слова вместе с жадным поцелуем разбили меня на сотни крохотных осколков. Мы вцепились друг в друга, словно истосковались по этой ласке, по прикосновениям, по тому, как наши тела откликаются на тепло тел друг друга. Жадно, с голодом, наши языки сплелись во влажном обнаженном танце, в котором Граз’зт то брал на себя инициативу, то позволял мне наслаждаться терпким вкусом его губ. Набравшись смелости, обуреваемая диким любопытством, я провела кончиком языка по его клыкам.
— Представь, что будет, если я тебя укушу… — прямо в поцелуй шепнул он.
Я застонала, требуя продолжения. Остервенело вцепилась пальцами в его плечи. Наверняка царапаю и делаю больно, но… Боже, даже одна мысль о моих царапинах на его коже сводит с ума.
— Крэссы очень страстныв постели, — продолжил свои откровения Граз’зт, потихоньку, едва касаясь, прикусывая мою нижнюю губу. — Просто горим, когда рядом человек, с которым мы хотим разделить душу и тело.
Ох, наверное, это было самое сексуальное, что я только слышала в своей жизни. Или все дело в его голосе? В этом хриплом, рожденном где-то в груди урчании?
— Еще… — взмолилась я и, набравшись смелости, укусила его в ответ. — Пожалуйста, еще…
Я типичная женщина, я люблю ушами. Но и глазами тоже.
Боже, когда дело касается Граз’зта, я люблю его душой. Так бы и вынула ее — бери, только не разбей.
— Я могу ласкать тебя часами, Маа’шалин. — Я не заметила, как его ладонь оказалась у меня на талии, требовательно, властно скользнула вверх, замерла под подмышкой. — Но боюсь, ты такая маленькая, что у тебя не хватит сил.
— Самоуверенность, достойная наследника трона, — игриво поддела я.
Была уверена, что рассмеюсь, но в этот момент его большой палец осторожно погладил меня под грудью. Я замерла на вдохе.
И мы оба оцепенели, когда в нашу идиллию вторглось выразительное нарочитое покашливание откуда-то снизу.
— Не охота вас прерывать, голубки! — прокричал Тан. — Но тут дела, которые никак не могут подождать.
— Я тебя убью! — выкрикнул ему в ответ Граз’зт. И уже тише, мне: — Хочешь, сброшу что-то тяжелое ему
Видимо, недостаточно тихо, потому что Тан не задержался с ответом.
— Между прочим, я все слышу, — фыркнул он. — Закругляйтесь, развратники. Или ты хочешь, чтобы отец Данаани застал тебя полуголым в объятиях другой женщины, пока на его окаменевшую дочь гадят летучие мыши?
Граз’зт громко и сквозь зубы выдохнул. Очень нехотя убрал руку, взъерошил волосы. Обожаю, когда он так делает, сразу становится похож на хулиганистого мальчишку. Знаете, вроде того старшеклассника, на которого засматриваются даже молоденькие практикантки и от которого страдают пожилые училки?
— Я начинаю подозревать, что проклят, — проворчал он, пока я, опираясь на его руку, вставала. Поднялся следом, глядя на меня с таким огорчением, как будто это я, а не его тесть, была причиной нашей остановки.
Хотя, конечно, оно и к лучшему, что нас прервали как раз сейчас. Мало ли, как далеко мы могли зайти. Я потерла виски, понемногу приходя в себя и стараясь не смотреть в сторону Рогалика. Уж слишком большое он искушение. А те мысли в моей голове… И слова на букву «Л». Охо-хо, все это грозит превратиться в большую проблему.
Мы спустились вниз, где наткнулись на Тана, с философским видом взиравшего на повисшую на книжном шкафу сорочку брата. Граз’зт сдернул ее, скомкал.
— Советую поторопиться, — сказал Тан, хоть поглядывал при этом на меня. — Слушай, Маа’шалин, ну зачем тебе этот придурок? Я же лучше, определенно.
— Бросай свои несмешные шутки, — брякнула я, стараясь спрятать взгляд.
Все же смотреть на Рогалика в полуголом виде, да еще и когда он в этих дурацких, сидящих низко на бедрах штанах — это просто какая-то мука. Тем более, что у меня все тело горит, как вспомню, что еще минуту назад была готова позволить ему раздеть себя.
— Кто сказал, что я шучу? — Голос Тана стал серьезным.
— Я сказал, что ты шутишь, — ответил Рогалик, выразительно нажимая на «Я». — Мне уже в одном месте сидят твои шуточки, если вдруг ты до сих пор не понял. И весь запас моего терпения и братской любви ты уже исчерпал. Я, может, не такой хитрожопый засранец, как ты, но мы оба знаем — я легко переломаю тебе ноги до того, как ты даже подумаешь, с какой стороны подступиться ко мне со своими игрушечными ножами.
Надо сказать, Тан с честью выдержал эту угрозу, хоть от зловещего тона Рогалика даже меня передернуло.
— Иди уже и имей в виду — Эладар очень зол.
— Кто ему сказал? — спросила я.
— Я подготовил письмо, но отложил его до завтра. Хотел перечитать на свежую голову. — Граз’зт потеребил колечко в губе. — Я, признаться, устал писать отцам, что не уследил за их дочерями.
— Тогда хорошо, что я сирота, — попыталась пошутить я, но близнецы уставились на меня с таким видом, будто у меня жаба изо рта выскочила. — Ну то есть, я хотела сказать…
— … глупость? — охотно подсказал Тан.