Сердце в тысячу свечей
Шрифт:
Разочарованно опускаю плечи, обнаружив на пороге миротворца.
– Мисс Эвердин, президент ожидает вас в столовой.
Мне совершенно не хочется видеть Сноу, но сидеть в одиночестве и дальше просто нет сил.
Переодеваюсь и следую за высоким мужчиной в форме, который проводит меня по этажам и останавливается лишь перед массивными дубовыми дверями. По ту сторону залитая светом круглая столовая, в центре которой расположились стол, до отказа заставленный едой, и множество стульев вокруг него.
При виде меня президент откладывает
– Доброе утро, Китнисс. Присаживайтесь.
Он указывает на стул рядом с собой, однако я медлю и выбираю соседний: отодвинуться дальше не рискую, но хоть какое-то расстояние – это то, что мне необходимо. Едва я определяюсь с местом, ко мне подходит безгласая, помогая наполнить тарелку сочным мясом с овощами. В животе негромко урчит, так что я набрасываюсь на пищу, игнорируя величественного главу государства. Кожей чувствую на себе взгляд Сноу, но не поворачиваю головы.
– Приятного аппетита, – запоздало произносит он.
Киваю с набитым ртом и не свожу глаз с поджаристой мясной корочки, хочу хоть как-то выразить свой протест, не словом, так действием.
– Что ж, можно вытащить девушку из деревни, а вот деревню из девушки – никогда.
Замираю с поднятой вилкой: президент издевается надо мной. Я хотела поддеть его, но старый лис обхитрил меня. Снова. Откладываю вилку в сторону и, дожевав, смотрю на президента. Сноу улыбается одними уголками губ: он наслаждается моей беспомощностью.
– Мне сообщили, что вы, мисс Эвердин, весьма поспешно покинули вчерашний праздник. Вам не понравилась музыка? – вкрадчиво интересуется он.
Я вся сжимаюсь, различая угрозу в невинных, в общем-то, словах.
– Мне нездоровилось, – пытаюсь оправдаться. Бормочу что-то себе под нос, но изгиб седой брови напротив ясно говорит мне – президент знает правду. Замолкаю, отводя взгляд в сторону, и внезапно решаю, что нет смысла врать – это Сноу придумал игры с торговлей Победителями, и если на кого-то мне и злиться, то на него.
– Пит передавал привет! – нападаю я, однако президента это нисколько не задевает, наоборот, мое поведение его веселит.
– Ваш жертвенный мальчик еще способен язвить? – Сноу делает глоток вина, а я пристыжено утыкаюсь в тарелку.
– Он не жертвенный мальчик, – глухо возражаю я.
– Разве? – удивление Сноу наигранно. – Мисс Эвердин, мы ведь обещали не врать друг другу.
Сижу, прикусив язык; мое красноречие быстро истощилось, тем более, президент прав. Я жертвую Питом ради спасения своего тела. Я готова была умереть за него на Арене, а теперь… заставляю его снова страдать.
Для меня повисшая тишина мучительна, но Сноу ситуация, определенно, забавляет. Дождавшись, когда безгласая наполнит его стакан, он произносит:
– Вы не стесняйтесь, ешьте, ешьте, Китнисс…
Признаю свое поражение и решаю не спорить: взяв столовый прибор, лениво ковыряю им в тарелке. Где Пит?
Сноу поглощает пищу с отменным аппетитом,
– Всем приятного аппетита, – сладко говорит Ребекка.
– Здравствуй, милая, – отвечает Сноу, приглашая ее сесть рядом.
«Милая, как и все твои розы, – думаю я злобно. – Красивая снаружи и с ядом внутри».
Мне не нравится Ребекка – от нее веет опасной самоуверенностью, и, я не ошибаюсь, сейчас в зеленых глазах светится превосходство надо мной. Для этого есть причины? Даже если она красавица, а я самая обыкновенная, она не лучше меня. Или нет?
Девушка обходит стол кругом и усаживается ровно напротив меня. Вздыхаю. Одновременно с тем, как двое безгласых начинают суетиться вокруг внучки президента, я встаю со своего места. Ножки стула скрежещут по полу.
– Я плохо себя чувствую, пойду прилягу.
Ребекка ловит мою реплику, невинно хлопая ресницами.
– Тебе снова нездоровится, Огненная? – она – сама забота. – Ты, часом, не беременна? Снова.
Мои щеки вспыхивают от этого укола и, невнятно извинившись, я спешу поскорее убраться из столовой.
Она знает о том, что мы с Питом притворялись? Она знает, что еще вчера утром я была невинна?
Она никогда не узнает, что сегодня все изменилось.
Мне в спину доносится ее ехидный смешок. Поджимаю губы и тороплюсь прочь.
***
Пит приходит только к вечеру, и при первом взгляде на напарника мое сердце пропускает удар. От страха. Воспоминания об Играх так ярко вспыхивают перед глазами, что мне приходится зажмуриться и встряхнуть головой, лишь бы прогнать их прочь.
На напарнике черный костюм с вышитыми на воротничке и рукавах языками пламени. Светлые волосы зачесаны назад и залиты лаком так сильно, что блестят, словно глянец, а вокруг глаз – темная подводка. Я стою и молча разглядываю Пита, пока тот проходит и садится на диван.
– Не пялься на меня, Китнисс, – говорит он. – Я знаю, что похож на трибута, наряженного для…
– Парада…
Я замолкаю, отводя глаза в сторону. Мне все еще немного страшно. И теперь уже мерзко: кто бы ни был покупателем Пита, ему явно нужно прямое доказательство того, что он приобретает настоящего Победителя Игр.
Несмело усаживаюсь на другой конец дивана, совершенно не представляя, как себя вести. Я провела весь день, тоскуя по Питу, и мне безумно хочется прижаться к нему, но имею ли я право – через несколько часов ему придется уйти, чтобы позволить кому-то чужому… прикасаться к своему телу. Что произойдет этой ночью между моим напарником и той женщиной? Кто она? Старая или молодая? Надеюсь, что она уродина. Она будет его целовать? А ему понравится?..