Сердце в тысячу свечей
Шрифт:
– Кхм… Тук-тук.
Отрываюсь от Китнисс и поворачиваю голову на звук: Кларисса стоит в дверях и не сводит глаз с меня и девушки, которую я крепко прижимаю к себе.
– Пора… – говорит Риса.
Челюсти ломит, а сердце кровоточит, но я поднимаюсь с дивана, не выпуская руки Китнисс из своей.
По телу пробегает дрожь. Мне страшно. И противно. Гоню прочь мысли о том, что сегодня мне уже не вернуться в эту комнату.
Надо быть сильным. Я точно знаю, почему согласился на все это – Китнисс
В моей голове тысяча слов, которые я хотел бы сказать любимой на прощание, но я не успеваю – она напрягается и выдергивает свою ладонь из моей руки. Она будто отгородилась от меня высокой стеной, и ничто в лице Китнисс не напоминает ту девушку, которая искала моей нежности прошлой ночью: ни взгляда, ни жеста, показывающего, что я ей нужен.
Я не обижаюсь – Китнисс всегда защищается, нападая. И все-таки я зову ее по имени – мне невыносимо хочется последний раз заглянуть в родные глаза. Ничего: Китнисс не поднимает головы, упорно рассматривая рисунок на ковре. Что ж, если для нее так проще…
Вздыхаю и отхожу в сторону Клариссы. Она растерянно и даже сочувственно поджимает губы и протягивает мне белый листок.
– Вот: основные пожелания клиента. – Мы выходим в коридор, и дверь за нами беззвучно закрывается. – Прочитай и старайся следовать им. Сам понимаешь: довольный клиент – наша с тобой забота…
Я слушаю Рису вполуха, глупо оглядываясь на оставшуюся позади закрытую дверь.
– Ты слушаешь меня? – спрашивает Кларисса, и я поворачиваюсь к ней. Надо собраться, надо просто пережить эту ночь.
– Слушаю, – отвечаю я рассеянно. Перевожу взгляд на клочок бумаги в своих руках. – Инструкция по использованию меня?
Риса морщится.
– Скорее, инструкция по использованию «их». Клиенты разные, и у всех свои тараканы. Так что такая вот анкета поможет тебе избежать неожиданностей.
Меня чуть не выворачивает от мысли о том, что привыкать придется не к одной женщине, а «к разным». Не имею ни малейшего желания. Только никто меня и не спрашивает.
Мы с Рисой идем по дворцу, сворачивая в разные коридоры, и я наконец заставляю себя пробежаться глазами по строчкам.
Имя: Мессалина.
Предпочтения: уверенность и настойчивость со стороны Победителя.
Фетиш и другие особенности: нет.
Ограничения в сексе: нет.
Недовольно морщусь, дойдя до последних слов.
– Ограничений у этой Мессалины и правда нет – покупать живого человека для своих утех.
– Ты еще ей это скажи? – раздражается Кларисса.
Останавливаюсь на полпути.
– И скажу, не сомневайся.
Девушка злится, упирает руки в бока и пронзает меня недовольным взглядом.
– Слушай, Пит, – начинает она. – Я не слепая, я вижу, как ты сохнешь по крошке Эвердин, и, будь моя воля, я бы
Я злобно скриплю зубами, но Кларисса не замолкает и находит самый главный аргумент:
– Или мне вернуться и притащить сюда Огненную? – Риса выгибает бровь, почувствовав мое слабое место. – На нее заказов было не меньше, чем на тебя Пит…
– Даже не думай! – предостерегаю я, распаляясь.
– Делай свое дело, и все будет в шоколаде! – бросает Кларисса, качая головой.
Я смотрю на нее почти с ненавистью, хотя, по большому счету, знаю – она такая же пешка в этих играх, как и мы все.
– Успокоился?
Обреченно киваю.
– Отлично, тогда пойдем…
***
К моему удивлению, мы не уходим из дворца, а останавливаемся возле одной из спален на третьем этаже.
– Пришли, – уточняет Кларисса и, окинув меня внимательным взглядом, расстегивает воротничок моей рубашки. – Ты справишься, – слабо улыбается она.
Провожу рукой по своим жестким от лака волосам и поглубже вздыхаю, пытаясь унять противную дрожь.
– Не тяни, – подсказывает Риса. – Раньше начнешь, быстрее закончишь.
Стараюсь до предела наполнить воздухом легкие и, только почувствовав боль, выдыхаю.
Стучусь. Из-за двери не доносится ни звука, но Кларисса подталкивает меня, заставляя войти внутрь.
Я оказываюсь в залитой светом сотни свечей огромной спальне; широкую кровать с балдахином просто невозможно не заметить. Место моей казни.
Девушки, которая назвалась Мессалиной, нигде нет. Осматриваюсь, прохожу в центр комнаты – почти королевская роскошь заметна в каждом предмете интерьера: резные ручки кресел, прозрачный хрусталь люстры, тончайшее кружево на покрывале, застилающем постель. Касаюсь пальцами искусной паутинки: она красно-алая, совсем как кровь.
– Красиво, верно? – раздается за спиной мелодичный женский голос.
Меня пронзает узнавание, и через секунду я уже смотрю на внучку президента, медленно приближающуюся ко мне. При каждом шаге ткань ее почти прозрачного, до пола, одеяния расходится, демонстрируя точеные ноги.
Кажется, ее зовут Ребекка.
– А где Мессалина? – спрашиваю я, хотя ответ очевиден.
Зеленые, как изумруды, глаза девушки лукаво поблескивают в свете свечей.
– Ты же не думаешь, что кто-то напишет свое настоящее имя в этой дурацкой анкете?