Сердце волка

Хант Диана

На этот раз шел он недолго. Выйдя на залитую солнцем поляну, Грэст, нагнувшись, уложил меня на теплую сухую траву.

Я вдруг поняла, что нет, мне не все равно, что со мной будет, что за свою честь я буду биться до последнего, и я лучше умру… пусть ему достанется мое бездыханное тело, но не я сама!

Стоило Грэсту отвернуться и склониться к земле, как я, подскочив на месте, оказалась на ногах, но, прежде чем я сделала первый шаг на пути к призрачному спасению, мощная рука, обхватив меня за талию, дернула назад, разворачивая.

Стоя

я оказалась прижатой к его сильному обнаженному телу, и прежде даже, чем я сумела это осознать, Грэст зарычал, и, схватив меня за плечи, крутанул и опрокинул на спину, сам же навис надо мной так тесно, что я ощутила, какая горячая у него кожа.

— Грэст, — вырвался из моей груди стон, — я прошу тебя, пожалуйста, не надо.

Горячая ладонь, по-хозяйски гуляющая по моей ноге, бедру, талии, груди, замерла, и с рыком Грэст отпрянул.

— Не делай этого, — прошептала я, чувствуя, что по щекам бегут слезы.

— Глупая самка, — прорычал Грэст. — не разворачивайся ко мне спиной, если не хочешь, чтобы все случилось быстро.

Я часто заморгала.

Грэст, шумно вздохнув, и положив ладонь мне на шею, не дал мне подняться с земли, а сам принялся растирать зажатыми в другой руке мягкими, словно бархат, листьями. Остатки масляных потоков словно впитывались в тело, запах дегтя сменился дурманящим ароматом леса, а кожа начала гореть под его прикосновениями.

Я яростно пыталась противиться его касаниям, но мои попытки сопротивления были такими же успешными, как недовольство котенка, которого умывает мама-кошка. Разница между мной и котенком была в том, что после умывания котенка всегда отпускают.

— Неужели, — пробормотала я, мотая головой, ощущая, что слезы струятся по лицу, шее, затекают в уши, — неужели воины свободного народа берут женщин силой?

Голос мой прозвучал так горько и жалобно, что Грэст, не прекращая своих действий, что-то рыкнул в ответ, но увидев, что его не поняли, пояснил.

— Твое счастье, женщина, что я устал.

— Никогда бы не подумала, — пискнула я, и Грэст довольно осклабился, а я принялась лихорадочно соображать, чтобы ещё пискнуть, чтобы его отвлечь. Непонятно, на что я надеялась, но почему-то каждая отвоеванная секунда казалась дороже золота.

Грэст пристально посмотрел мне в глаза, словно вчитываясь в мои мысли.

— Пойми, когда нас найдут, на уже тебе будет мой запах. Ты будешь моей. И больше того — на нас обоих будет запах твоего желания. Еще ни один волк не знал неудачи с самкой. С человеческой самкой. Ты ещё будешь молить меня о продолжении, изнывая от удовольствия.

— Не уверена, — пролепетала я, ощущая, как внутреннюю сторону бедер словно опалило огнем.

Грэст только ухмыльнулся в ответ, и довольно оглядев творение своих рук, отшвырнул листья в сторону.

ГЛАВА 3

Твердые, шершавые пальцы заскользили по моему телу. Подушечками больших пальцев он надавил над ключицами, где-то в районе груди, сделал несколько надавливаний по бокам. Перешел

на плечи и хорошенько сжал их с двух сторон, так, что я подумала, он решил сломать мне кости. Но когда руки его, двигающиеся с молниеносной быстротой, оказались на талии, я ощутила сладкую истому в плечах и буквально оцепенела от такого открытия.

Что он делает с моим телом, если каждое его прикосновение словно отрезает меня от внешнего мира, погружая в мир собственного тела?

Теплые волны принялись омывать меня под самой поверхностью кожи, и все верхнее, то есть внешнее, показалось наносным и неважным, а измученное последними событиями тело, всеми этими походами-переходами-путешествиями на чьем-то плече, принялось оживать под умелыми касаниями оборотня.

Грэст погладил мои бедра по бокам, провел пальцами с внутренних сторон снизу-вверх, что заставило меня вскрикнуть, и схватить его за руки, но он, казалось, даже не ощутил касания моих пальцев. Грэст с сосредоточенным видом осмотрел живот, довольно ухмыльнулся собственным мыслям, и его пальцы оказались чуть ниже пупка. Он осторожно погладил мягкую податливую кожу, нахмурился, словно примеривался, и надавил.

Я охнула — теплая, даже горячая волна хлынула по ногам, бедрам, до самых стоп. Я даже голову подняла, хлопая ресницами. Грэст встретился со мной взглядом и весело сообщил:

— Неудивительно, что вы, люди, такие слабые. Вы даже не знаете, куда нажать, чтобы кровь разогнать.

Я часто заморгала, а потом ухитрилась, уперевшись сзади на руки, выскользнуть из-под его ладоней. Усевшись, я быстро прикрыла грудь руками, поджала колени. Впившись в самодовольный подбородок Грэста яростным взглядом, я прошипела:

— А может, застой крови у нас, у людей, потому что наши тела не предназначены, чтобы на чьем-то плече сутками висеть, подпрыгивая и отбивая ребра.

Грэст смутился.

— Я был осторожен.

Я фыркнула.

Еще несколько секунд передышки.

— Не помогло!

И жалобно продолжила:

— У меня все болит.

Грэст выглядел озадаченным, даже затылок поскреб.

Но в следующий миг в его, чуть навыкате, желтых глазах, мелькнула какая-то мысль, длинный нос дернулся, а тонкие губы зазмеились в усмешке. Я постаралась поджать ноги ещё ближе, лихорадочно пытаясь сообразить хоть что-то, это уже не имело значения, когда железные пальцы легли на мои лодыжки, меня дернули назад.

Я проехала по земле и оказалась подмятой под сильное твердое тело. Он склонился к самому моему лицу, несколько секунд смотрел на мои губы. Железные пальцы легли на подбородок и нижний край губы, оттягивая ее, Грэст склонился еще ниже, и чуть ли не выдохнул прямо мне в рот:

— Я тебя вылечу, Эя.

В тот же миг он буквально взвился ввысь, и я поняла, что ноги мои оказались разведены по сторонам его тела. Попытка свести их вместе наткнулась на твердые горячие колени, Грэст дернул уголком тонкого рта, и, снова ухватив мои ноги за лодыжки, развел их шире.