Сердце Запада
Шрифт:
Вместо нефритовых сережек, вырванных из ее мочек работорговцем, Эрлан носила медные, стоящие не больше гроша. Потеря сережек до сих пор причиняла ей такую сильную боль, что она не могла вспоминать об этом без слез. К тому же злодей забрал ее восхитительные золотые гребни, которые обладали гораздо большей ценностью. А также ее девственность – и вовсе бесценную.
Эрлан с силой прижала руки к лицу, ее плечи поникли.
«Значит, не по собственному желанию ты согласилась выйти замуж за Сэма Ву... Собственному желанию...».Слова эхом отдавались у нее в голове, как падающие
« По собственному желанию... Собственному желанию...»Что было бы, если бы она прислуживала и угождала только себе? Столь непривычная мысль испугала китаянку, поэтому она похоронила ее глубоко в сердце.
Эрлан по мере возможности смыла дорожную пыль и заменила грубое голубое хлопчатобумажное ханьфутонга красно-золотым атласным свадебным платьем. Высокий воротник скрывал отметины на шее, оставленные веревкой.
Хозяин ждал ее коридоре. Он оглядел Эрлан, резко кивнул и жестом указал ей идти вперед.
Из холла доносился шум голосов. Ханны, Клементины и ещё чьего-то, более низкого. Эрлан вышла из тени коридора на свет, проникающий из открытых двойных дверей, и перед ней внезапно появился фон-квейскийвеликан-защитник.
– Я хочу услышать это от нее самой, – пророкотал он.
Поистине, более крупных мужчин она никогда прежде не встречала. Ее взгляд задержался на медных пуговицах синей рубашки в полоску и двинулся вверх. Темный румянец окрасил высокие плоские скулы мужчины, а волосы на его лице и голове казались глубокого коричневого цвета только что вспаханной земли. И у него были очень красивые глаза. Ласковые и нежные, как дождевая вода.
И сейчас эти глаза смотрели прямо на нее, отчего Эрлан ощутила внезапный скачок сердцебиения.
– Ты сама желаешь выйти замуж за Сэма Ву? – спросил он.
Рот Эрлан пересох словно пшеничная лепешка. Ей пришлось дважды сглотнуть, прежде чем она смогла заговорить, и слова чуть не встали поперек горла:
– Таково мое желание, – наконец удалось произнести ей голосом, который она не узнала.
К ним подошел другой мужчина, моложе и худощавее великана, с резкими ястребиными чертами лица. Глаза незнакомца были такого же глубокого серого цвета, но более холодные, будто камни, просвечивающиеся сквозь прозрачную воду пруда.
Он положил руку на плечо ее защитника.
– Давай пойдем, Джере. Мы опаздываем на работу, к тому же, ты слышал ее слова. Она делает это по собственной воле.
Великан стряхнул с себя руку второго мужчины. От злости его лицо потемнело. «При всей его доброте,– подумала Эрлан, – его характер способен хлестать как драконий хвост».
– Я не уйду, пока не буду полностью в этом уверен.
– Пожалуйста! – воскликнула Эрлан. – Вы позорите меня.
Она отпрянула от него так резко, что чуть не оступилась на крошечных перевязанных ступнях. И увидела в дверном проеме поджидающего её лавочника Ву. Тот снял
Комната, в которую они вошли, была полна мужчин, стоящих перед длинным деревянным прилавком и опрокидывающих во рты стаканы с пенным пивом. Сосновые половицы под ногами блестели от влаги и издавали солодовый запах. Эрлан видела все сквозь пелену слез, в которых винила густой табачный дым.
Лавочник Ву подвел ее к мужчине, который развалился на стуле, закинув ноги на стол. Тот поставил свой стакан и вытер рот запястьем. Его голова была круглой и лысой, точь-в-точь рисовый горшок, а растущие над верхней губой волосы напоминали лисий хвост.
– Черт тебя побери, китаец, – сказал плешивый и плюнул в деревянный ящик с опилками. Пол вокруг ящика был скользким и усеянным коричневыми пятнами. – Вижу, и ты решился в конце концов увязнуть шпорами в священном браке.
Лысый толстяк неуклюже поднялся на ноги и взял книгу. Эрлан не слушала, что он говорил.
– Скажи «да», – произнес он в какой-то момент.
– Да, – послушно повторила она, чувствуя, как одеревенели и стали странно холодными щеки.
Толстяк закончил, громко провозгласив:
– Можешь поцеловать невесту.
Китаец никогда бы не стал прилюдно касаться своей даже новообретенной жены. Но лавочник Ву взял Эрлан за руки, притянул к себе и прижался ртом к ее губам.
Чужеземные дьяволы захлопали, создавая достаточно шума, чтобы прогнать целую армию злых духов даже без помощи петард. Взгляд Эрлан упал на подол красного шелкового свадебного платья. Девушка ощущала внутри себя разгневанную дрожь и бурление, подобные гонимым тайфуном волнам.
Этот поцелуй был поистине отвратительным, а губы лавочника – сухими, как рисовая бумага.
* * * * *
Ветер начал в клочья рвать повисшую над холмом завесу дыма, когда братья Скалли поднялись по дороге к серебряной шахте «Четыре Вальта». Они находились в Радужных Ключах меньше месяца, недавно сойдя с прибывшего из Англии парохода с благим намерением преуспеть, усердно ведя добычу в золотой стране, полной возможностей. Правда, пока что им удавалось надолбить каменистой породы всего на три доллара за день, работая по десять часов в смену на шахте «Четыре Вальта».
Обычно братья почти не переговаривались между собой, являясь по натуре молчунами: Джере легко погружался в себя и проводил время в одиночестве, а Дрю был слишком гордым, чтобы показывать свои чувства. Но прибытие полуденного дилижанса разрушило привычную апатию Джере Скалли.
– Она не хотела выходить за него замуж, Дрю, – твердил он с родным корнуоллским акцентом. – Ты же сам видел, что не хотела.
Брат раздраженно и тяжело вздохнул:
– Да она едва ли не послала тебя ко всем чертям.Девушка стояла перед судьей и ответила «да», хотя никто не приставлял к ее голове пистолет, вот что я видел.Всерьез думаешь, что она предпочла бы уйти с тобой, нежели остаться с себе подобным? Неужто ты сам женился бы на ней, а?