Сердце Запада
Шрифт:
От стыда Эрлан опустила глаза к подолу своей ханьфу. Она не предполагала, что ее молчание так унизит чужеземных женщин.
– Эта глупая девчонка понимает совсем немного, – сказала она, – а говорит и того меньше.
Улыбаясь, огненная женщина подошла к Эрлан. На ее щеках появились две крошечные ямочки в форме полумесяцев.
– Меня зовут Ханна, а это Клементина.
Эрлан поклонилась и коснулась груди кончиками пальцев.
– Эрлан... что значит Лилия на вашем языке.
– Лилия. Боже, какое прекрасное имя! – Ханна взяла
Клементина тоже пересекла комнату и устроилась на постели. Даже на своих неперевязанных ногах она двигалась с грацией и элегантностью гребного каноэ.
– Почему тот мужчина надел веревку тебе на шею?
Эрлан покраснела от стыда и отвернулась.
– Чтобы научить меня послушанию, – ответила она тихим напряженным голосом.
– Значит, не по собственному желанию ты согласилась выйти замуж за Сэма Ву?
По собственному желанию? Это отец захотел продать ее в рабство. А ее долг – подчиняться.
– Не понимаю, – ответила Эрлан и, встретившись со взглядом лунной женщины, разглядела глубокие чувства, скрывающиеся за маской спокойствия.
– Ты не рабыня, Эрлан. Никто не может заставить тебя выйти замуж за мистера Ву.
– Но если я не выйду, что со мной будет?
– На восток, как и на запад тоже отправляются суда.
Эрлан ощутила прилив щемящей тоски. Она представила, будто ее несут в паланкине вдоль высоких стен ее лао-чиа, пока не доходят до ворот. А там ее ждет отец. Но это только мечта, подобная многим другим, и ей тоже суждено исчезнуть, словно росе в лучах утреннего солнца. Эрлан была обесчещенной дочерью, отвергнутой собственной семьей. На лунных воротах ее дома никогда не будут висеть красные знамена, приветствующие ее.
– На востоке меня ничто не ждет, – прошептала Эрлан, и эта истина причинила такую боль, что китаянка чуть не ахнула вслух.
Ханна сжала ее руку.
– Тебе необязательно возвращаться в Китай, дорогая. Но также необязательно и выходить замуж за Сэма Ву. Ты могла бы, например, открыть прачечную. Чтобы начать, много денег не потребуется. Или заняться огородом. Здесь живет один китаец, который работает на земельном участке за рекой, и он утверждает, что мог бы продать вдвое больше того, что выращивает.
Эрлан покачала головой, в горле возникла колющая боль как от застрявшей рыбной косточки.
– Я должна выйти замуж за лавочника Ву.
Она с радостью и безоговорочным послушанием вышла бы замуж за мужчину, выбранного ее родителями, поэтому не должна плакать сейчас, раз уж боги избрали для нее другой путь. Бросить вызов судьбе означает обесчестить себя. А Эрлан не могла вынести большего позора, чем уже выпал на ее долю.
– Если ты уверена?.. – сказала Ханна.
– Да. Я выйду замуж за лавочника Ву.
При стуке в дверь голова Эрлан дернулась вверх. Ханна отправилась открывать. На пороге стоял лавочник Ву. Через его руку было перекинуто красное атласное ханьфу, украшенное вышитыми желтыми летящими журавлями. Он что-то сказал Ханне, слишком тихо, чтобы Эрлан могла расслышать, но ответ огненной
– Ты только посмотри, – произнесла Ханна, вернувшись в комнату, – Сэм принес тебе новое платье для свадьбы.
Ханна положила красное ханьфуна постель и взяла с умывальника кувшин. Эрлан наблюдала, как она наливает горячую воду из жестяной бочки, стоящей на подставке. Лавочник Ву и хозяин пристально смотрели на Эрлан, пока Ханна не захлопнула дверь перед их носами.
– Окружного судью можно застать в городе только во второй половине дня, – объяснила огненная женщина. – Он проводит судебные заседания в баре отеля. Мы уже сказали Сэму, что он должен жениться на тебе законно, по американскому обычаю. Ты не будешь его рабыней, дорогая, независимо от того, что бы ни говорил тот хитрый ублюдок в коридоре. Ты будешь настоящей женой Сэма, что совсем не то же самое, что его собственность. Понимаешь?
– Да, понимаю, – солгала Эрлан.
Ее взгляд переместился к лунной женщине, молча сидящей рядом с ней.
Китаянка подумала об отце ее ребенка. Если Клементина все же не проститутка и у нее имеется муж, то выбрал ли ей брачный посредник доброго, молодого и красивого мужчину? Но возможно, в этой фон-квейскойстране нет брачных посредников. И вполне вероятно, выбор сделала она сама.
Их взгляды встретились, и Эрлан подумала, что заметила печаль в этих глубоких как океан глазах. Возможно, даже в этой дикой стране властвует судьба, и выбор – лишь иллюзия.
– Ты бы хотела умыться в одиночестве? – тихо спросила Клементина.
Эрлан сглотнула и кивнула:
– Будьте добры.
Она подождала, пока ее оставят одну, а затем прикоснулась к свадебному платью, ощутив кончиками пальцев гладкость и прохладу красного атласа. Журавли были вышиты золотой шелковой нитью крошечными замысловатыми стежками. Красный и золотой, цвета счастья и удачи.
Но не будет никакой гадалки, чтобы определить самый счастливый день для свадьбы, никаких лунных пирогов на празднование, никаких петард, чтобы отогнать злых духов.
Эрлан подошла к умывальнику. От воды в кувшине поднимался пар. Китаянка вылила немного кипятка в чашу и, взглянув вверх, поймала свое отражение в маленьком зеркальце на стене.
Эрлан не видела себя в зеркале с тех пор, как покинула свой лао-чиа. Она была самой собой, но все же какой-то другой. Девушка прикоснулась к стеклу, ожидая, что изображение пойдет рябью и вовсе исчезнет как отражение в пруду.
У Эрлан не было рисовой пудры, чтобы отбелить кожу, но она и так выглядела достаточно бледной, за исключением синяка на щеке, которым наградил ее хозяин. Уложенныев девичьи колечки волосы нужно было для свадьбы собрать в узел – прическу замужней женщины, но у Эрлан не было служанки, которая помогла бы в этом, и не было жасминового масла, придающего волосам блеск.