Сердце зимы (Колесо времени - 9)

Джордан Роберт

– Контрабандист, - пренебрежительно пробормотал Джуилин.
– И теперь он принадлежит ей. Со'джин - больше чем просто собственность, ты знаешь.

– Есть со'джин, которые говорят Высокородным, как поступить.
– Том поднял косматую бровь. Только это, но через мгновение, Ловец воров пожал плечами.

– Я полагаю, что Домон заслуживает доверия, - он сказал неохотно.
– Для контрабандиста.

Мэт фыркнул. Возможно, они просто ревновали. Он та'верен, и они должны жить с этим.

– Тогда завтра ночью мы уезжаем. Единственное изменение в плане - это то, что у нас есть три настоящих сул'дам и одна из Высокородных,

чтобы нас пропустили за ворота.

– И эти сул'дам собираются вывезти трех Айз Седай из города, позволить им уйти, и даже не подумают поднять тревогу, - пробормотал Джуилин.
– Однажды, когда Ранд ал'Тор был в Тире, я видел, как подбрасываемая монета вставала на ребро пять раз подряд. Наконец, мы ушли и так и оставили её стоящей на столе. Я считаю, что случиться может всё что угодно.

– Или ты доверяешь им, или нет, Джуилин, - прорычал Мэт. Ловец воров впился взглядом на сваленные в углу платья, и Мэт поднял голову.
– Что они сделали, помогая вам в Танчико, Том? Кровь и пепел, вы двое снова уставились на меня оловянными глазами! Вы знаете, и они знают, и я тоже могу узнать.

– Найнив сказала не говорить никому, - сказал Джуилин, как будто это действительно имело значение.
– Илэйн сказала то же самое. Мы пообещали. Можно сказать, что мы поклялись.

Том потряс своей головой на подушке.

– Обстоятельства меняют дело, Джуилин. В любом случае, это не было клятвой.
– Он выдул три совершенных колечка дыма, одно внутри другого.
– Они помогли нам заполучить и уничтожить своего рода мужской ай'дам, Мэт. Черные Айя, очевидно, хотели использовать его на Ранде. Ну, видишь, почему Найнив и Илэйн хотели, чтобы это не разглашалось. Если бы стало известно, что такая вещь когда-либо существовала, то Свет, знает, какие рассказы сразу бы возникли.

– Кто заботится о том, что за истории рассказывают люди?
– Мужской ай'дам, Свет, если бы Черная Айя застегнуло это на шеи Ранда, или это сделали бы шончан.... Цвета закружились у него в голове снова, и он заставил себя перестать думать о Ранде.
– Сплетни не повредят... любому.
– Никаких цветов. Он может избегать их, пока он не думает о.... Цвета замельтешили снова, и он сжал зубами мундштук.

– Не правда, Мэт. У историй есть сила. Подобно сказкам и эпопеям бардов, и уличным сплетням. Они перемешивают правду и ложь, они изменяют то, как люди видят мир. Сегодня, я слышал, как один человек говорил, что Ранд поклялся в верности Элайде, что он был в Белой Башне. Его товарищ поверил ему, Мэт. Что, если, скажем, достаточно тайренцев поверят? Тайренцы не любят Айз Седай. Правильно, Джуилин?

– Некоторые, - подтвердил Джуилин, затем добавив, словно Том вытянул из него это признание, - Большинство. Но не многие из нас встречали Айз Седай, зная об этом. Они следовали закону, который запрещал направлять, поэтому немногие Айз Седай приезжали в Тир, и очень редко давали понять, кем они были.

– Это не по существу, мой уважаемый, любящий Айз Седай, друг-тайренец. В любом случае, это придает вес моим аргументам. Тир принадлежит Ранду, знать тоже, так как они, как минимум, его боятся, потому что в противоположном случае, он вернётся. Но если они полагают, что Башня его удерживает, тогда они подумают, что, возможно, он и не сможет вернуться. Если они считают, что он инструмент Башни, то это только еще один повод для них повернуть против него. Позвольте

большинству тайренцев поверить этим двум вещам, и он мог просто покинуть Тир, едва забрал Калландор. Это - только один из слухов, и только в Тире, но он мог бы причинить столько же вреда и в Кайриэне, и в Иллиане, и ещё где-нибудь. Не знаю, какие слухи могли бы появиться из-за мужского ай'дам в связи с Возрождённым Драконом или Аша'манами, но я слишком стар, чтобы захотеть выяснять подобное.

По тону разговора Мэт понял как раз обратное. Это человек всегда пытался делать так, чтобы те, кто сражается против него, полагали, что он делает прямо противоположное тому, что он делал на самом деле. Что он идет там, где у него не было и намерения идти, и противник если тот был сам столь же хорош, пытался делать то же самое по отношению к нему. Иногда обе стороны настолько запутывались, что происходили очень странные вещи. Иногда трагедии. Горели города, хотя никто не был в этом заинтересован, за исключением того, что поджигатели верили в то, что это было не так, и гибли тысячи людей. Зерно, уничтожалось по той же самой причине, и появлялись десятки тысяч умерших от голода, который неизменно за этим следовал.

– Так что я не буду ломать свои зубы об этот мужской ай'дам, - сказал он.
– Я полагаю, что кто-то подумал о том чтобы сообщить... ему?
– Вспыхнули цвета. Возможно, он мог просто не замечать их, или же он мог их использовать. Они ушли так же быстро, как и пришли, и вроде никак не вредили. Ему просто не нравились вещи, которых он не понимал. Особенно, когда они могли иметь какое-то отношение к Силе. Серебренная лисья голова под его рубашкой могла защитить его от Силы, но эта защита имела столько же дырок, сколько было в его памяти.

– На самом деле у нас не было регулярной связи, - сухо сказал Том, двигая бровями.
– Я полагаю, что Илэйн или Найнив нашли бы какой-нибудь способ дать ему знать, если бы они считали это важным.

– Зачем им это?
– сказал Джуилин, нагибаясь, чтобы стащить грязный ботинок.
– Ведь эта вещь на дне моря.
– Нахмурившись, он швырнул ботинок в узел платьев в углу комнаты.
– Ты уйдёшь, чтобы дать нам поспать сегодня ночью, Мэт? Не думаю, что завтра у нас будет время поспать, а я люблю спать каждую ночь.

Этой ночью Мэт решил спать в кровати Тайлин. Совсем не ради былых времен. Эта мысль заставила его рассмеяться, хотя его смех имел слишком много общего с хныканием, и это было еще забавнее. Просто хороший матрас и подушки из гусиного пуха были предпочтительнее сеновала для человека, который не знал выпадет ли ему следующей ночью поспать.

Проблема была в том, что он не мог уснуть. Он лежал в темноте, сунув руку под голову, на запястье которой был закреплён петлёй кожаный шнурок медальона, готовый схватить его в случае, если голам проскользнёт под дверью. Но отнюдь не голам заставлял его бодрствовать. Он не мог перестать прокручивать у себя в голове план. Это был хороший план и настолько простой, насколько простым он мог быть в такой ситуации. Вот только никакие битвы никогда не шли по плану, даже самые лучшие. Великие полководцы заработали свою репутацию не за разработку прекрасных планов, а за способность победить, когда эти планы рушатся. Так что когда первый свет осветил окна, он всё ещё лежал, катая медальон поперёк тыльной стороны пальцев, пытаясь сообразить, что идет не так, как надо.