Сердцебиение
Шрифт:
— Ага, и поэтому почти каждую ночь ты ревешь в подушку? Думаешь, я не слышу? Ты спала с ним? — сглатываю, отпиваю остывший кофе, не в силах ничего ответить. Да я спала с ним, я провела с ним две прекрасные ночи, где он изучил каждый кусочек моего тела, а потом вышвырнул как использованный материал.
— Спала, — сама отвечает Катя и берет меня за руку. — И он оказался мудаком, который получил все, что хотел и пропал? — спрашивает подруга, а я отрицательно качаю головой, не понимаю, зачем вообще отрицаю, чувствую, как на глазах наворачиваются слезы. Катя — тот человек, которому ничего не надо объяснять, она сама все понимает.
— Злата, расскажи мне, кто он, как вы встретились и что между вами произошло? Пожалуйста. Я никому ничего не расскажу, — чертовы слезы все же вырываются наружу. Я очень хочу рассказать,
— Злат. Я не знаю, что у вас произошло. Но поверь, это всего лишь первый мужчина. Сейчас тебе кажется, что он самый лучший, и никто не сможет его заменить. Это нормально, так всегда. Мы никогда не забываем наших первых. Тебе кажется, что ты любишь его больше жизни и он такой один единственный, но это только так кажется, — она сильнее сжимает мою руку.
— Он говорил, что все, что между нами было — самое чистое и настоящее и это очень много значит для него, — всхлипывая, произношу я.
— Злата, что только мужики не говорят в постели. Все, что сказано там, остается в постели. Это не по-настоящему.
— Нет, ты не понимаешь. Это было по-настоящему, — пытаюсь успокоиться и не плакать на публику. Но меня словно прорвало, к горлу подступает ком горечи.
— Если бы ты рассказала мне, все что между вами было, возможно я бы могла тебе чем-то помочь, — мотаю головой, не желая ничего говорить. Утираю слезы, поднимаюсь с места, подхватываю сумку и бегу прочь из кафе. Но Катя догоняет меня на остановке.
— Злат, ну ты куда?
— Я домой. Скажи, что я заболела, — вглядываюсь вдаль, высматривая свой автобус.
— Я с тобой.
— Нет, не надо, ты договорилась через пятнадцать минут встретиться с Димкой. Не нужно из-за меня менять планы. И потом, я хочу побыть одна. Мне это необходимо, — я действительно хочу остаться наедине с собой, чтобы выпустить свою боль наружу.
Не помню, как добралась до дома и рухнула на кровать. Иногда боль копится из-за того, что Вы не можете выпустить ее наружу. Вы все держите в себе, стараясь не расстраивать окружающих. Вы не можете плакать и кричать дома, поскольку живете не одни. Вы не можете сделать этого на учебе или на работе, поскольку Вас сочтут сумасшедшей. И от этого ваша боль, тоска и отчаянье накапливается внутри. Но однажды Вас прорывает…
Как только я заперлась в квартире и поняла, что одна, меня прорвало. Я громко рыдала, не пытаясь сдержаться. Успокаивалась, пыталась уснуть, но как только закрывала глаза, видела Ярослава и его невероятный темно-зеленый взгляд, слышала его голос, которым он шепчет мне, какая красивая и как ему хорошо со мной. Он говорил, от меня пахнет летом и у моей кожи медовый вкус. Ложь! Все ложь! И я снова срывалась в вой, оплакивая свою наивность и глупость. В какой-то момент я все же заставила себя остановиться, потому что почувствовала, как резко стало холодно и начали неметь губы. Я выпустила боль наружу, но легче не стало. Совсем не стало.
За окном потемнело, когда я заставила себя подняться, умыться холодной водой и поставить чайник, чтобы согреться горячим чаем. Мне не холодно.
Совсем не холодно. Но тело трясет так, как будто в комнате минусовая температура.
Не успеваю я заварить себе крепкий чай, как вечернюю тишину разрывает дверной звонок. Катька вновь потеряла ключи. Иду к двери и, не задумываясь, распахиваю ее. Потому что точно знаю, что это подруга. Больше некому.
— Ты не посмотрела в глазок и не спросила, кто там. Никогда так больше не делай, Златовласка, — это не Катя. В первые секунды я впала в оцепенение. Я просто сжимала дверную ручку, и осматривала Ярослава с ног до головы. Волосы слегка взъерошены. Лицо немного бледное, осунувшееся, но все равно невероятно мужественное и красивое. Темные джинсы, черная футболка с длинными закатанными рукавами — простая одежда, которая невероятно ему шла. А главное — запах. Тонкий, едва уловимый аромат бергамота с резким запахом табака. Вот так просто когда-то отталкивающий запах сигарет, может превратиться в любимый. Поднимаю глаза и встречаюсь с его взглядом, который не давал мне покоя
Оно буквально кричит от ненормальной радости, что он вновь пришел ко мне. Ярослав делает шаг ко мне, встает вплотную. Прислоняется лбом к моему лбу, и мы одновременно громко вдыхаем. А мне каждый вдох дается с трудом, рядом с ним я забываю, как дышать и дрожу уже не от холода, а от того, что он рядом. Мы молчим, слушая дыхание друг друга. Можете назвать меня дурой. Глупой идиоткой. Но в этот момент я все ему прощаю. И не помню его гадких слов о том, что он наигрался со мной и ему уже неинтересно. Мне не нужно слов и объяснений, достаточно того, что он рядом. Настолько близко, что я чувствую его теплое дыхание на своем лице. Мне до боли в руках хочется прикоснуться к нему. Но я не смею. Не могу, руки не слушаются. Он трется своей немного колючей щекой о мою, и скользит губами. А у меня от каждого его прикосновения горит кожа.
— Поехали, покатаемся, — шепотом произносит он и отстраняется от меня, лишая своего тепла. Я ничего не отвечаю, просто киваю головой, сдергиваю с вешалки первую попавшуюся кофту, беру сумочку, захлопываю дверь и иду за ним. В помятых джинсах и голубой блузке, которые надела еще с утра. С растрепанными волосами и заплаканным лицом. Все равно куда, лишь бы только с ним…
ГЛАВА 9
Мы просто колесили по ночному городу. Ярослав, как всегда, уверенно вел машину, постоянно смотря на дорогу. А я украдкой наблюдала за ним.
Казалось, он смотрит на дорожное полотно, но ничего не видит, словно что-то скрупулезно и долго обдумывает и я не смела его отвлекать. Мне хватало того, что он рядом со мной, и мы дышим с ним одним воздухом. Его определенно что-то беспокоило. Он вытащил из пачки сигарету, сунул в рот и долго сжимал ее губами, так и не закурив. А когда прикурил, сделал одну глубокую затяжку, и выкинул целую сигарету в распахнутое окно и так же взял другую, проделывая с ней то же самое. Кажется, он совершенно не осознавал своих действий. Я опустила взгляд на его руки и ужаснулась от того, как сильно он сжимает руль. Его руки были настолько напряжены, что каждая вена вздулась, а костяшки пальцев побелели. Хотелось спросить, что его беспокоит и о чем он думает. Но я не стала. Я просто смотрела на него и изучала каждую черточку на его красивом лице.
— Куда мы едем? — я не выдержала напряженного молчания. Ярослав вздрогнул, как будто только пришел в себя и осознал, что я рядом.
— Разве это важно, Маленькая? — в его голосе столько напряжения и какой-то непонятной мне тоски.
— Нет, не важно, — он поворачивает голову в мою сторону, очень грустно мне улыбается лишь одними губами. А потом резко тормозит у какого-то торгового центра. Вновь берет сигареты и выходит из машины.
— Посиди здесь. Я скоро, — говорит он, прежде чем закрыть двери и заблокировать машину. Ярослав останавливается в паре метров от машины, закуривает сигарету, запрокидывает голову к мрачному вечернему небу, выпуская густой табачный дым. На его напряженное лицо падают маленькие капли начинающегося весеннего дождя. Ярослав трет лицо руками, умываясь дождем, еще раз затягивается сигаретой, отшвыривает ее на мокрый асфальт и быстро идет в торговый центр. Я глубоко вдыхаю, находясь в полном раздрае. Я счастлива, что нахожусь рядом с ним, в его машине, вдыхая такой любимый запах табака, бергамота и присущий только Ярославу запах. И одновременно мне очень волнительно и грустно от какой-то горечи со стороны Ярослава. Открываю сумочку, нахожу телефон и быстро печатаю сообщение Кэт, что со мной все хорошо, и я не знаю, когда вернусь. Снимаю обувь, залезаю на сидение и поджимаю под себя ноги, удобнее устраиваясь на сидении. Обнимаю себя руками и прикрываю глаза. Пытаюсь глубоко дышать и унять непонятное волнение. Вздрагиваю, когда через минут десять резко открывается дверь с моей стороны. И первое, что вижу — это огромный букет красных гербер. Просто большой живой букет, покрытый мелкими капельками дождя, без оберток и украшений. Ярослав молча опускает букет на мои колени, закрывает дверцу, обходит машину и садится за руль.