Сердцеед, или Тысяча и одно наслаждение
Шрифт:
Но эта же мысль, как ни странно, придала мне силы. Я поняла, что сдаваться просто так не собираюсь. И пусть он в тысячу раз умнее, хитрее и изворотливей – я буду бороться до последнего. Он уже один раз стрелял в меня, другой раз чуть не угробил в лифте. Украл из квартиры флэшку и теперь хочет поймать в западню.
Я набрала в грудь воздуху и заорала что было сил: «Помогите!» Мой голос ударил о стены и смолк. Я приготовилась орать во второй раз; я собиралась стать трубой Иерихонской и поднять на ноги весь дом, если только меня кто-то услышит в этом отсеке, но тут сверху раздалось: «Чего
– Эй, – неслось сверху. – Ты что там, идиотка, в штаны наложила? Чего молчишь теперь? Болталку проглотила?
– Я тут! – заорала я.
– Счастье какое! – доносился до меня все тот же насмешливый голос. – Режут, что ли?
Сверху слышались шаги: веселые, звонкие, кто-то сбегал по лестнице. Через минуту передо мной выросли двое парней.
– Это ты орала?
– Ну, я!
Их вид мне не понравился: обкуренные, глазки масляные и все время бегают по сторонам. У одного из них нет мизинца, и он постоянно сжимает руку в кулак. Второй – тощий, стриженный под «ноль», в черной короткой куртке с серым шарфом, повязанным почти под самое горло.
– Чего я? – они уже наступали на меня. – Дамочка! А за ложный вызов полагается штраф!
– Какой еще штраф?
– Орала? Орала! Граждан перепугала? Перепугала. Мы тебя щас ментам сдадим. Скажем, ты тут хулиганила.
– А пошел ты…
Один из них взмахнул кулаком прямо перед моим лицом, но пережитый недавно ужас странным образом способствовал выбросу адреналина. Я изо всех сил ударила его сумкой, в которой была бутылка, по лицу, а второму дала в пах. Он согнулся, первый же схватился руками за лицо, и этих секунд мне хватило, чтобы ринуться между ними к лифту. Я бежала вверх, надеясь где-то перехватить лифт. Я слышала, что он едет вверх. Его двери чавкнули и открылись.
– Подождите! – крикнула я. – Подождите. Я сейчас.
Я буквально ворвалась в лифт, где пожилая пара с удивлением смотрела на меня.
– Извините! – пробормотала я, переводя дыхание. – Извините.
– Ничего, – сказал мужчина интеллигентного вида, в коричневой дубленке. – Вам вниз?
– Да. Вниз.
– Ну и хорошо, – сказал он с легкой улыбкой, нажимая на кнопку.
Когда мы спустились на первый этаж, я пошлепала за парой, словно в ее тени я чувствовала себя в безопасности. Я боялась, что эти двое подонков подкарауливают меня около дома. Но когда мы вышли, то я с облегчением вздохнула: никого поблизости не было видно. А… этот, пронзила меня мысль, далеко ли ушел? Или поджидает меня где-то поблизости? Около машины или в кустах, растущих неподалеку от дома? Я стояла посередине двора и растерянно озиралась.
Все было тревожным, серо-черным и беспросветным. Фонари горели тускло, и размытые длинные тени казались черными полосами, перечеркивающими жизнь.
Теперь я ругала себя за то, что припарковала машину не рядом с домом. До нее надо было идти. И там было темновато. Рядом высился гараж. А за гаражом мог быть… Он!
Я зажмурилась. Сзади хлопнула дверь, и я резко обернулась, мужчина лет сорока с собакой на поводке разговаривал по сотовому.
– Простите! – кинулась я к нему. –
Он смерил меня взглядом с головы до ног.
– А мне что, сейчас хорошо? – и сплюнул. – Мань! Тут кому-то плохо!
– Прошу вас! – вцепилась я в него.
– Ладно, – с удивлением посмотрел он на меня, буркнул в телефон скороговоркой: – Я потом тебе перезвоню, – сунул сотовый в карман брюк и свистнул: – Барон! Рядом!
Конвоируемая незнакомым мужчиной и Бароном я подошла к машине.
– Ну все? А в машине вам плохо не станет? Как же вы поведете? Может, вам на метро лучше ехать?
– Нет. Спасибо.
Я нажала на пульт, открыла дверцу машины и еще раз сказала:
– Спасибо!
– Не за что!
– Барон! – и собака резво побежала вперед.
Теперь можно было перевести дух. Но ненадолго. Я чувствовала, как у меня дрожат руки. Ехать домой не хотелось, но и идти к матери тоже. Там меня никто не ждал; она наверняка сидела со своей «святой Липой», ела колбасу с салатом «мимоза» и осуждала меня за то, что у меня нет «семейного счастья». И Липа многозначительно поддакивала матери и качала головой.
Я стукнула рукой по рулю. Вспомнила о бутылке коньяка и открыла сумку. Бутылка не разбилась и поблескивала темно-коричневым стеклом. Я взяла ее в руки, повертела и убрала обратно. Дорога домой заняла примерно час. Припарковавшись во дворе, я какое-то время сидела в машине и смотрела на пустые окна своей квартиры. Идти было страшно. Такого страха я не испытывала давно. Он расползался по телу и неприятно отдавался в висках. Но не могла же я сидеть в машине все время? Позвонить Егорычу? И попросить спуститься вниз? А если… Мысли о сером свитере я выкинула сразу: ему нужно было все или ничего… Неужели лучше беспокоить старика? Позвони Эрнсту, нашептывал внутренний голос. Он был рад оказать тебе «хелп». И вот сейчас настал тот самый момент. Разве не так? Он с радостью примчится к тебе и сделает все, что ты попросишь. Разве этого мало? И кто еще готов так безоглядно мчаться тебе на помощь в любое время дня и ночи, и кто вообще говорил, что готов помогать тебе просто так? Просто потому, что хочет этого?
В глазах предательски защипало, и я сердито стиснула зубы. Нельзя думать о том, что расслабляет, что размягчает и не дает возможности сосредоточиться на чем-то одном. На Динке, на украденной флэшке, пропавшем Мишке, на том, кто в меня стрелял и хочет сейчас довести свое дело до логического конца.
Все было странным и непонятным. Непонятно было поведение Игоря: разве я могу ему верить? Зачем он приезжал ко мне? Если он взял флэшку, тогда получается, он тоже во всем этом замешан. Бред какой-то!
Дома я проверила автоответчик: никто не звонил. Я как-то разом всем стала не нужна. То все ломятся в квартиру, то дружно отстают от меня, усмехнулась я.
Когда я завтракала, позвонила Динка. Она была возбуждена и сразу выпалила:
– Мне только что звонили и сказали, чтобы я приехала. Это касается Мишки.
– Кто звонил?! – Я отвлеклась от плиты, где стоял кофе, и он без моего присмотра сразу решился на бойкот – темно-коричневая жижа вспенилась и с громким шипением залила плиту.